Давид Голинков - Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 2

Председатель окружного исполнительного комитета Чабай внимательно выслушал мой доклад. Но когда я заявил о необходимости ареста и привлечения к ответственности не только сельских работников, но также и Михаила Ковальчука, он перебил меня:

— Моего заместителя? Понимаете ли вы всю ответственность вашего предложения?

— Да, понимаю, — ответил я.

— Мы обсудим, — сказал он после некоторого раздумья.

В тот же день меня снова вызвали к председателю окрисполкома.

Чабай встал из-за стола и сказал:

— Мы обсудили и согласны с вашим предложением. Мы верим вам. Помните об ответственности, которая лежит на вас и на нас! Вы должны показать, каким образом кулаки сумели пробраться к руководству советскими организациями села. Мы поможем вам. Свяжемся с Харьковом и согласуем с правительством вопрос об отстранении Ковальчука от должности… и тогда вы сможете его арестовать. Через несколько дней мы сообщим вам…

Я возвратился в Головчинцы, полный решимости выполнить намеченный мною оперативный план следствия.

В первый же день я арестовал председателя сельсовета Григория Ковальчука, председателя потребительского общества Василия Любарского, учителя Ивана Сороку, нескольких кулаков.

Прошло несколько дней. Сообщений из Винницы не было. На пятый день я в сопровождении милиционеров отправился к Михаилу Ивановичу Ковальчуку.

— А, товарищ следователь, пожалуйста, пожалуйста, садитесь, — сказал он, встретив меня, как знакомого… Но я прервал его:

— Я буду производить у вас обыск…

— Что? Разве вы имеете право на это? Вы, наверное, забыли, что я заместитель председателя окрисполкома? Где разрешение на обыск?

Я присел к столу и чернильным карандашом на чистом листе бумаги написал постановление о производстве обыска у гражданина Михаила Ковальчука.

— Вот постановление об обыске, — сказал я, вручая Ковальчуку бумагу.

— Вы будете отвечать! — воскликнул он.

Но я уже в присутствии понятых и милиционеров начал обыск.

В одном из ящиков стола я нашел два заявления, подписанных группой крестьян села на имя районного исполнительного комитета. Крестьяне писали, что Михаил Ковальчук в прошлом был экономом у помещика Дербикандера, а в годы гражданской войны участвовал в кулацкой банде Трофима Козули. Что, скрываясь под личиной лояльного, старательного крестьянина, он проник на работу в сельские и волостные организации и его выдвинули на ответственный пост заместителя председателя окружного исполкома, что он поддерживает местное кулачество.

Эти подлинные заявления крестьян, написанные ими для разоблачения Ковальчука, попали в руки самого Ковальчука. Их передал ему во время одной из совместных выпивок член президиума районного исполнительного комитета Иосиф Кершковский.

Наблюдая за тем, как я читал найденные заявления, Михаил Ковальчук побледнел.

— Пойдемте с нами, — сказал я ему. Теперь он уже не требовал, а только просил:

— Не надо пешком, люди в селе увидят… Поедем, я запрягу лошадей…

Когда Михаила Ковальчука вели в сельский Совет, все село высыпало на улицу.

На следующий день прибыла комиссия Винницкого окружного комитета партии и исполнительного комитета. Председатель комиссии вручил мне документ — постановление Президиума Всеукраинского Центрального Исполнительного Комитета об отстранении Михаила Ковальчука от должности и предании его суду.

Комиссия созвала сход крестьян села. Представители комиссии — опытные партийные работники — призвали бедноту к активному обсуждению деятельности сельских организаций.

На этом сходе я увидел подлинное лицо хозяев села — бедноты, освобожденной от кулацкого засилья. Люди, которые раньше молчали, теперь горячо выступали, обличая кулаков и их покровителей. Крестьяне говорили теперь о преступлениях, о терроре кулацких заправил села. И все они отмечали, что особым цинизмом, наглостью отличался председатель сельского Совета Григорий Ковальчук, унаследовавший нравы бывших царских старост. Люто ненавидел он бедняков — членов организации незаможных селян. Когда они заходили по своим делам в сельсовет, он оскорблял, выгонял из помещения, а иных просто выталкивал в шею. Ежедневно пьяный, с ружьем ходил по саду, буйствовал, избивал людей.

Вечером в день убийства Григорий Ковальчук вместе с Василием Любарским возле лавки кооперации забавлялись стрельбой «по шапкам», а затем выпивали в лавке, куда пришли также Михаил Ковальчук и Иван Сорока.

А в это время Евгений Король стоял у ворот своей хаты, неподалеку от лавки кооперации, и наблюдал, как «начальство забавлялось». В одной из своих селькоровских заметок Евгений уже описывал подобные «забавы» Ковальчука и Любарского.

Навеселе «начальники» возвращались из лавки кооперации. Их путь лежал мимо хаты, в которой жил Евгений. В его окне светил огонек. Понятно, какие ассоциации у пьяной компании вызвал этот огонек: «Опять пишет!»

Нашлись свидетели, рассказывающие, что Григорий Ковальчук имел револьвер «наган» и сам мастерил к нему самодельные патроны. Незадолго до окончания расследования и селе, неподалеку от места, где жил Ковальчук, был найден револьвер. Согласно заключению Одесского института научно-судебной экспертизы выстрелом именно из этого револьвера был убит Евгений Король. Его убили Григорий Ковальчук и Василий Любарский.

Вскоре я закончил расследование. Помимо непосредственных исполнителей террористического акта — Григория Ковальчука и Василия Любарского — к уголовной ответственности были привлечены должностные лица, не принявшие мер борьбы с кулацким засильем в селе, — Михаил Ковальчук, член президиума районного исполкома Иосиф Кершковский, председатель исполкома Александр Палыка, а также учитель Иван Сорока. По решению крестьян была выслана из села и группа кулаков.

15 ноября 1928 г. выездная сессия Винницкого окружного суда под председательством И. Ф. Румянцева при участии окружного прокурора и адвокатов в железнодорожном клубе города Жмеринка начала рассмотрение дела об убийстве селькора Короля.

Этот судебный процесс приобрел большое общественно-политическое значение.

В течение трех недель клуб был переполнен. Организации трудящихся разных районов посылали сюда своих представителей. Прибыли многочисленные корреспонденты центральных и провинциальных газет для освещения процесса.

Григорий Ковальчук и Василий Любарский были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу; Михаил Ковальчук — к 3 годам, Иосиф Кершковский — к 2 годам, Иван Сорока — к 1 году лишения свободы, Александр Палыка — к общественному порицанию.

Так в селе Головчинцах задолго до общей ликвидации в стране кулачества как класса беднота избавилась от кулацкого засилья. Активно заработали сельские советские организации, началось широкое колхозное движение. Оживленно прошли перевыборы сельского Совета. Бедняки оказали мне большую честь — избрали почетным членом сельского Совета. Новый председатель сельского Совета Андрей Куценко прислал мне книжку члена сельского Совета с надписью: «Не забувайте про нашу сельраду!» Эту серую книжечку я храню среди самых дорогих мне документов.