Давид Голинков - Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 2

Большедербетовское уездное военное совещание, заслушав сообщение явившегося Егорова, обсудило все обстоятельства дела. Уверенное в том, что бандиты сдадутся, совещание согласилось выполнить их требования. Егоров возвратился к бандитам; сюда же прибыли делегаты уездных властей с привезенным оружием, которое они вручили бандитам. И тогда бандиты освободили всех захваченных заложников, кроме Амур-Санана. Теперь бандиты потребовали еще и выдачи им легализующих документов. Уездное военное совещание удовлетворило и это требование. В постановлении совещания указывалось: «Принимая во внимание неподдающуюся учету колоссальную пользу, которую приносит т. Амур-Санан своею деятельностью… а также то чрезвычайно важное обстоятельство дела, что с ликвидацией банды Дараганова и Андрианова несомненно наступит успокоение в уезде… Увоенсовещание постановило: 1) весь отряд банды Дараганова и Андрианова амнистировать на основании существующих положений центра; 2) ходатайствовать перед ВЦИК об утверждении амнистии; 3) выдать амнистированному отряду соответствующие документы».

Теперь банда освободила и Амур-Санана. 9 июня 1922 г. Андрианов и Дараганов от имени отряда подали следующее ходатайство: «Во Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет.

От отряда зеленых в числе 35 человек под командованием гр. гр. Андрианова Григория Семеновича и Дараганова Ивана Михайловича.

Мы, 35 человек, вот уже три года как скитаемся из края в край, не имея нигде приюта и отдыха. Одни из нас попали в такое положение просто по недоразумению, в силу нашей неграмотности, другие — в силу неумения правильно разрешать вопросы представителями местной власти. Ведя партизанскую войну, мы все глубоко верили, что высшая Советская власть, если бы она знала наше положение, т. е. каким образом мы дошли до жизни такой, она обязательно дала бы нам жизнь, дала бы возможность заняться мирным трудом.

Но не было случая, когда мы могли бы по нашему желанию довести до сведения высшей власти. Теперь нам представился счастливый случай: мы наткнулись на члена ЦИК Амур-Санана, он, будучи совершенно безоружный и одинокий — словом своего убеждения заставил нас подчиниться ему беспрекословно, и мы изъявили с радостью согласие написать настоящее ходатайство. Мы его отпустили с миром и вернули пулемет и винтовки, которые были взяты нами в ставке Башанта Большедербетовского уезда Калмыцкой Автономной Области…

Мы с надеждой ждем амнистию, чтобы с радостью взяться за мирный труд. То обстоятельство, что амнистия для нашего отряда раскатится могучим эхом среди всех отверженных, а их так много по всему Северному Кавказу, они широким потоком польются в берега мирной жизни».

22 июня 1922 г. Президиум ВЦИК постановил амнистировать отряд зеленых в числе 35 человек.

В 1922 г. с бандитизмом на юго-востоке страны в основном было покончено. Лишь кое-где продолжали орудовать раздробленные, мелкие уголовные шайки, вылавливаемые милицией. Крестьянство, трудовое казачество, горские народы этого края, одобрив новую экономическую политику Советской власти, отказали авантюристам и белогвардейцам в какой-либо поддержке.

Антисоветские кулацкие выступления в 1920–1921 гг. происходили и в Западной Сибири.

31 января 1921 г. в северных волостях Ишимского уезда Тюменской губернии и в районе Усть-Ишима (на границе Тобольского и Тарского уездов) начались антисоветские выступления. Вскоре весь север Ишимского уезда был охвачен восстанием, которое стало распространяться на соседние уезды. К середине февраля оно охватило все уезды Тюменской губернии, а также прилегающие Петропавловский уезд Омской губернии, Курганский уезд Челябинской губернии, Камышловский и Шадринский уезды Екатеринбургской губернии. Незадолго до восстания кое-где в этих местах происходили так называемые «женские волынки». В Белозерской, Иковской, Падеринской и Усть-Суерской волостях Курганского уезда женщины собирались у сельских Советов и требовали прекращения изъятия хлеба по продовольственной разверстке. Они задерживали подводы с хлебом, направлявшиеся в город, ссыпали хлеб в сельские амбары и кричали: «Долой продразверстку!» Было ясно, что «женские волынки» искусно направлялись вражеской рукой. Затем они сменились кровавыми выступлениями.

Повстанцы перерезали железнодорожный путь, связывающий Сибирь с Центральной Россией, прервали доставку хлеба в голодные районы страны, захватили ряд городов Западной Сибири, в том числе Ишим, Петропавловск, Тобольск, Березово, Обдорск, Барабинск, Каинск, и подошли на 4–8 километров к Тюмени.

Антисоветские восстания в Западной Сибири имели свои особенности по сравнению с другими антисоветскими кулацкими выступлениями 1921 г. В Сибири удельный вес кулацкой прослойки был самый высокий в стране: кулацкие хозяйства составляли в 1920 г. 13,8 % всех крестьянских хозяйств и засевали 36,8 % общей посевной площади. Середняки также находились в более выгодном положении, чем в Центральной России: в 1920 г. они засевали 44,8 % всех посевных площадей и производили более 2/3 товарного хлеба. В деревнях и городах Сибири еще и в 1921 г. сказывалось влияние дореволюционных купцов и промышленников. Здесь нашли приют белогвардейские офицеры, оставшиеся после разгрома колчаковской армии. Поэтому в Сибири имелось еще достаточно горючего материала, способного поддерживать антисоветские выступления.

Наиболее полно и конкретно «идеалы» и политическая платформа кулацкого движения в Западной Сибири воплотились в деятельности мятежников Тобольска, находившегося под их властью с 20 февраля по 8 апреля 1921 г. 1 марта 1921 г. в статье под заглавием «Основные принципы организации народной власти» некий местный кулацкий «теоретик» с ученым видом доказывал, будто в русских национальных условиях «истинное народовластие» есть «власть, избранная пахарями», так как де 80 % населения России составляют крестьяне-землепашцы. Вот такую «крестьянскую диктатуру», основной задачей которой было восстановление частной собственности, и пытались установить главари мятежа.

В Тобольске они образовали «городской крестьянский совет», пытавшийся распространить свою власть на окружные села и уезды, включенные в так называемую «Тобольскую федерацию». Состав «крестьянского совета» весьма показателен. В числе его 18 членов не было ни одного рабочего, ни одного крестьянина-бедняка. Главари кулацкой власти не допускали в состав «совета» даже представителей созданного после переворота «временного бюро профсоюзов», который устами своих лидеров из «социалистов» высказывался за поддержку «новой власти». После настойчивых домогательств и торга эсера Корякова с уполномоченными «власти» президиум «городского крестьянского совета» 1 марта принял постановление: «Признать такое представительство (профсоюзов в совете) принципиально приемлемым, но с совещательным голосом». Решающие голоса получили в «совете» кулаки, торговцы и черносотенные элементы, вплоть до открытых монархистов. Председателем «городского крестьянского совета» стал кадет Степанов.