Давид Голинков - Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 2

Настала очередь покончить и с белогвардейским скопищем, образовавшимся в Китае. Один из участников событий, бывший белый эмигрант, впоследствии писал: «Весною 1921 г. в Чугучаке наступил настоящий голод…

Ежедневно на улицах умирали люди, трупы которых по нескольку дней никем не убирались, — они лежали, скорчившись, в арыках, на скамейках около земляных стен. Нищих и больных появилось ужасающее количество. С раннего утра до вечера они шли беспрерывной вереницей, и у дверей все время слышался несмолкаемый стоп: «О-ой баибича, ой бай, ой баяй» — или русское: «Подайте милостинку христа ради». Вглядываясь в лица русских, лишь с трудом можно было узнать в этих лохматых, сгорбленных, дрожащих фигурах знакомых людей: «Вот этот полуголый, хрипло скулящий «христа ради»… бывший сельский хозяин, за ним дикий, косматый субъект в опорках — бывший инженер, дальше офицер, он почти беспрерывно плачет, вот учитель, вот окончивший консерваторию музыкант, лесничий, женщина с двумя ребятишками, за ней еще и еще… Они ходят по улицам Чугучака, одни из них просят милостыню, другие еще не просят, но скоро будут просить…»

Заканчивая свое повествование, автор писал: «…Подавляющее большинство не понимало, за что, почему и с кем они боролись; не понимало в широком значении этого слова, т. к. многие боролись за свои личные интересы, но, так сказать, в глубину не видели ничего…

Страдания учат многому. Военную диктатуру, власть буржуазии и бюрократии люди изучили хорошо. Дикость и никудышность их стояли у каждого перед глазами. Во времена колчаковщины, а в особенности там, в далеком Китае, все приняло простые, ясные формы, все обнажилось. Стесняться было нечего» и перед людьми во всем великолепии выступило все, скрытое раньше под громкими фразами, размалеванными декорациями и пустым слоем грима. В Китае спали последние покровы, румяна и белила слиняли, и под ними показалось дряблое, гнусное, отжившее лицо…» Это была безнадежность людей, потерявших родину.

Советское правительство решило предпринять операцию по ликвидации русской белогвардейщины в Китае и возвращению этих отчаявшихся людей к мирной жизни на родине. 24 мая 1921 г. части Красной Армии по соглашению с китайскими властями перешли границу и двинулись на лагери белогвардейцев. Многие из этих людей были взяты в плен и переброшены на советскую территорию. Здесь они постепенно включались в мирную жизнь страны. Лишь непримиримые враги советского строя, профессиональная белогвардейская военщина продолжали свои авантюры. Теперь, после гибели Дутова, белогвардейцами на китайской территории стал командовать генерал-лейтенант А. С. Бакич.

Среди многочисленных и разных врагов революции и Советского государства, действовавших в первые годы Советской власти, особое место принадлежит барону Р. Ф. Унгерну фон Штернбергу. Этот отпрыск древнего рода прибалтийских баронов, предки которого состояли членами ордена меченосцев и участвовали в крестовых походах, являлся одним из злейших врагов советского строя.

Военная карьера барона, служившего в русских войсках и до революции, была связана с Забайкальем. Сюда он вместе с казачьим атаманом Семеновым был послан после революции Керенским для формирования бурятских полков. В годы гражданской войны Унгерн фон Штернберг подавлял народные движения в Сибири и Забайкалье. За эти «заслуги» Семенов присвоил своему помощнику, 35-летнему Унгерну, чин генерал-лейтенанта. В 1920 г. барон, расставшись с Семеновым и разбитыми Красной Армией колчаковцами, самостоятельно организовал вооруженную банду из разбойничьего сброда: русских казаков-монархистов, контрреволюционно настроенных монголов, китайцев, бурят и японцев. Местом своей деятельности он избрал Монголию. Здесь хозяйничали тогда китайские милитаристы, ликвидировавшие остатки монгольской автономии. Глава ламаистской церкви «живой бог» — богдогэгэн вместе с монгольской феодальной знатью пресмыкался перед чиновниками пекинского правительства.

Однако в стране поднималось мощное народно-освободительное движение, руководимое Монгольской народно-революционной партией во главе с Сухэ-Батором.

Барон Унгерн, хорошо знавший обстановку в Монголии, играя на национальных чувствах монгольского народа, выдвинул лозунг «освобождения» страны и восстановления ее автономии. Он сумел воздействовать на богдогэгэна, которого насильно привез в свой штаб, и заручился обещанием его поддержки. В конце 1920 г. Унгерн со своей бандой двинулся в Монголию. В феврале следующего года он захватил ее столицу — Ургу и восстановил богдогэгэна на престоле. Фактически диктатором в стране стал он сам.

В Урге окончательно оформились «философия» и политическое кредо барона. Отпрыск христианских рыцарей-крестоносцев, сокрушавших неверных «за веру Христову», барон Унгерн выступил против европейского «гнилого Запада» и выдвинул идею… воссоздания «Срединной Азиатской империи», подобной империи Чингисхана, чей образ он избрал своим идеалом. Эта империя должна была объединить под властью свергнутой народом в Китае маньчжурской династии Цин все территории, на которых жили племена «монгольского корня», — Китай, Маньчжурию, Монголию, Тибет и некоторые области Советского Туркестана. В последующем барон мечтал восстановить монархию в России и во всем мире.

Будущее человечества представлялось Унгерну весьма просто. Власть в государствах должна принадлежать монархам, опирающимся на дворян и аристократию; фабрики и заводы — их владельцам, земля — помещикам. Рабочим, крестьянам, солдатам оставалось работать, служить и повиноваться монарху, капиталистам и помещикам. И никакого участия в государственной и общественной деятельности. Всякая революция — враг государства и народов. Порядок в стране должен поддерживаться силой; за нарушение дисциплины и веры в бога применять телесные наказания (до 100 ударов палками или кнутом) и казни.

Унгерн сносился с китайскими генералами, боровшимися против революционного движения в Китае (Чжан Цзолином); с маньчжурским принцем — претендентом на престол в Срединном царстве; с феодальной верхушкой монгольских племен. Как средневековый рыцарь, он предлагал им свою саблю и службу: писал письма, приглашал объединиться во имя не дававшей ему покоя «идеи».

В письме, направленном главам киргизских племен, Унгерн писал: «Зная хорошо Запад, где родились гибельные учения большевизма и коммунизма, зная западную культуру, оценивая пользу и вред, идущие оттуда, я ясно вижу, что монгольским племенам, где бы они ни жили, грозит смертельная опасность как со стороны русской, так и со стороны китайской революции…