Питер Хизер - Падение Римской империи

Если принять во внимание этот стратегический фон, когда на персидском фронте военные приготовления не могли быть сведены к минимуму, а дунайская граница по вине гуннов требовала больше сил и средств, чем когда-либо раньше, сведения о попытках Константинополя оказать помощь Западу в V в. выглядят как вполне достойные внимания. Несмотря на все тяготы, связанные с отражением Ульдина, Константинополь направил войска Гонорию в 410 г., когда Аларих взял Рим и угрожал Северной Африке. Всего шесть отрядов, общей численностью в 4 тысячи человек, прибыли в критический момент, вдохнув в Гонория боевой дух именно тогда, когда он уже собирался либо бежать, либо разделить власть с узурпаторами. Этих войск вполне хватило, для того чтобы отстоять Равенну, чей гарнизон помышлял о мятеже, и выиграть достаточно времени, что помогло императору спасти положение (Zosim. VI. 8. 2–3). Аналогичным образом в 425 г. Константинополь отправил свои «презентальные» войска в большом числе с целью утвердить на троне Валентиниана III, а в 430-х гг. военачальник Аспар в Северной Африке сделал немало, чтобы побудить Гейзериха заключить первый договор (435 г.), который не позволил ему завоевать Карфаген и богатейшие провинции региона. В 440–441 гг. Восток вновь направил так много своих дунайских и «презентальных» войск для участия в запланированной совместной экспедиции в Африку, что тот чиновник, который участвовал в ее организации, особо отметил это обстоятельство в своем донесении, тогда как Аттила и Бледа получили уникальную возможность двинуть свои полчища на римские земли.

Хотя, как мы видели в VII главе, в 450 г. Аттила пошел на заключение с Восточной империей необычайно великодушного с его стороны договора, Восток даже тогда не уклонился от своего намерения оказать помощь римлянам. Войска — мы не знаем, в каком числе, — были направлены на помощь Аэцию, когда он тревожил гуннские армии, проносившиеся по Северной Италии в 452 г., тогда как остальные вооруженные силы Востока достигли значительных успехов в ходе нападения на земли самих гуннов {423} 423 Так, Гидаций в своей «Хронике» (Chron. 154) пишет: «Гунны… были истреблены вспомогательными войсками, направленными императором Маркианом и воевавшими под началом Аэция, и в то же самое время они [гунны] были сокрушены в своих поселениях как бедствиями, ниспосланными небом, так и армией Маркиана». См. также гл. VII. . Это вовсе не говорит о том, что Восточная Римская империя не была заинтересована в оказании поддержки Западу. Нет здесь и малейшего намека на то, что в Константинополе приветствовали расселение варваров на территории Западной Римской империи, имея в виду ослабление власти западных императоров, не говоря уже (как принято считать) о поощрении Алариха и его готов к переходу с Балкан в Италию в 408 г. Как отметил Эдвард Томпсон, сам факт выбора в пользу вооруженной борьбы и всего того, что могло повлечь за собой в 451–452 гг. весьма тяжелые последствия, вместо того чтобы принять великодушный мир из рук Аттилы и отступить, стал свидетельством готовности Константинополя к решительным действиям {424} 424 А. Кэмирон (Cameron, 1970, р. 176 ff.) оспаривает традиционное мнение, будто на поход в Италию Алариха вдохновили из Константинополя. Позицию Эдварда Томпсона см. в работе: Thompson, 1996, 161 ff.; особенно он заострил внимание на той мести, которую Аттила намеревался обрушить на Восточную империю в 453 г., если бы его собственная смерть не положила конец войне. Таким образом, в тщательно разобранном ходе событий я не нахожу ни одного довода в пользу точки зрения Гоффарта: Goffart, 1979. .

Безусловно, в Константинополе императоры и в особенности их советники приходили и уходили, а политический курс в отношении Запада претерпевал изменения. Как уже говорилось, вплоть до смерти Феодосия II в июле 450 г. помощь Западу отчасти объяснялась тем фактом, что восточный и западный императоры принадлежали к одному и тому же дому Феодосия I. Следовательно, оказывая поддержку своему кузену Валентиниану, Феодосий II подтверждал права своей семьи на власть. Поэтому в 425 г. самая многочисленная за все это время восточная экспедиционная армия была направлена на Запад для участия в римской гражданской войне с целью посадить на трон Валентиниана III. Однако объем помощи Западу от Восточной Римской империи не может быть сведен лишь к узкодинастическим интересам. Помощь продолжала оказываться и после смерти Феодосия II, в частности, когда Аттила напал на Италию в 452 г. Важный во всех своих компонентах, этот перечень актов вспомоществования составлен на основе самых разных источников и едва ли может считаться исчерпывающим. В частности, я полагаю, что регулярные денежные субсидии направлялись на Запад все эти годы наряду с периодическими предложениями военной помощи. Таким образом, принятое в 460-х гг. решение константинопольских властей об увеличении размеров финансовой помощи Западу не стало внезапным исключением из правила.

Наиболее очевидной проблемой, с которой столкнулся римский Запад около 460 г., была проблема наследования власти; с момента смерти Аттилы в 453 г. дела с преемственностью обстояли неважно. Валентиниан III был сражен телохранителями Аэция, действовавшими по наущению Петрония Максима, который захватил трон, однако немного времени спустя сам был убит римской чернью. Вскоре после этого Авит провозгласил себя императором, договорившись с вестготами, представителями галло-римской земельной аристократии и военными. Затем последовало его смещение Рицимером и Майорианом, которые командовали италийскими полевыми войсками. Этой армии предстояло стать самой мощной военно-политической силой на римском Западе, а двум военачальникам было суждено сыграть решающую роль в замещении престола.

Из этих двух особенно любопытной личностью являлся Рицимер. Его дедом был вестготский король Валия, который в 416 г. заключил договор с Флавием Констанцием, тогда как со стороны матери он происходил от свевской принцессы. Его сестра была выдана замуж за одного из представителей бургундского королевского дома. Таким образом, в родственных связях Рицимера отразились те серьезные сдвиги, которые к тому времени уже привели на римскую землю так много независимых племенных объединений со стороны. Впрочем, карьера Рицимера была типично римской и чисто военной; впервые он выдвинулся при Аэции. Кое-кто усмотрел в его политике антиримские тенденции, направленные в пользу варваров, но это явно не так. Подобно Аэцию и Стилихону, Рицимер в случае необходимости был готов заключать союзы с новыми варварскими политическими образованиями, появившимися на Западе, однако нет и намека на то, что генетическая наследственность побуждала его действовать в их пользу и в ущерб интересам центральной римской власти, фактически как раз наоборот. Он во многом был наследником Стилихона: варвар с большими связями, стремившийся сделать в Риме карьеру, но вместе с тем выказавший безупречную преданность по отношению к имперским ценностям. Майориан также служил при Аэции, однако, в отличие от Рицимера, он происходил из весьма известной римской семьи потомственных военных. Его дед по отцу в 370-х гг. занимал должность главнокомандующего, тогда как отец был при Аэции высокопоставленным сановником. Сам Майориан в конечном счете рассорился с Аэцием, однако Валентиниан III вновь призвал его на службу после убийства временщика {425} 425 В науке оценки деятельности Рицимера всегда были неоднозначными, поскольку сам факт его варварского происхождения, казалось бы, ставил под сомнение его лояльность по отношению к Риму. Однако дело в том, что наследование власти у вестготов находилось в руках другой династии, происходившей от преемника Валии, Теодориха I, так что Рицимер, по-видимому, едва ли стяжал бы себе широкую популярность, если бы вдруг оказался в вестготской Аквитании; кроме того, политика Рицимера, проводившаяся им, разумеется, в собственных интересах, в целом вовсе не была направлена в пользу варваров. Общий очерк см. в работе: O'Flynn, 1983, Ch. 8. О Майориане см.: PLRE, vol. II, р. 702–703, с соответствующими ссылками. .