Игорь Зимин - Царские деньги. Доходы и расходы Дома Романовых

5 августа 1917 г. Временное правительство приняло решение, которое могло бы стать прецедентом при определении материального положения всех великих князей «О дальнейшем отпуске пособий князьям и княжне Романовским», согласно которому «производство установленного… ежегодного пособия из средств бывшего Кабинета Его Величества продолжать на прежних основаниях, до установленного в свое время предельного срока, а именно, до 1 мая 1919 года». 853Кроме этого, за великим князем Георгием Михайловичем сохранялось право «распоряжаться до смерти пожертвованным им в Русский музей императора Александра III собранием монет и медалей». Решился вопрос о судьбе драгоценностей, принятых Кабинетом по завещанию великой княгини Александры Иосифовны (это бабушка Константиновичей). Все драгоценности оставались в собственности их владельцев, определенных завещанием, и, кроме того, продолжался отпуск пенсий и пособий, выдаваемых на основании завещания.

Однако после прихода большевиков к власти в октябре 1917 г., они, в конце 1917 – начале 1918 г., с революционной решительностью разрубили гордиев узел проблем, связанных с «царским золотом». Для этого создали структуру, которая должна была заниматься этой проблемой. Ею стал Наркомат государственных имугцеств, образованный на фундаменте бывшего Министерства Императорского двора, и Наркомпрос. Примечательно, что Музейный отдел Наркомпроса, который занимался «сбором» ценностей, возглавила жена Л.Д. Троцкого – И.И. Троцкая. После переезда правительства в Москву Наркомат имугцеств упразднили.

В декабре 1917 г. Совнарком принял решение «о ревизии стальных ящиков в банках». 854Все, кто успел «выхватить» драгоценности из банков до этого решения, стали хранить их дома, поскольку это были единственные ценности, еще остававшиеся в руках прежних «хозяев жизни». Однако в условиях разгоравшейся Гражданской войны и красного террора ВЧК переходит к практике повальных обысков среди «бывших».

Одна из главных целей обысков – конфискация спрятанных ювелирных изделий. Собственники прятали их как могли. Прятали так основательно, что весь советский период на эти клады периодически натыкались строительные рабочие. Естественно, «бывшие» активно обменивались информацией как о результатах обысков у знакомых, так и о надежных способах укрытия ценностей. Великая княгиня Мария Павловна (Младшая) вспоминала об этом времени: «Старикам Путятиным удалось забрать из московского банка мои бриллианты до того, как частная собственность, принадлежавшая царской семье, была конфискована. Моя свекровь сшила нечто вроде жакета, который носила под платьем; в него она зашила большую часть камней. Диадемы, которые невозможно было сделать плоскими, она засунула в тульи своих шляп. Так как в то время нам нужны были деньги, мы были вынуждены продать какие-то вещи, но это было непросто, во-первых, потому, что не было покупателей, а во-вторых, потому, что мы боялись привлекать к себе внимание. Поэтому были проданы только небольшие украшения.

Остальные украшения мы решили хранить в доме, хотя это было очень рискованно. Теперь проблема состояла в том, чтобы их надежно спрятать. Мы уже знали, что во время обысков внимание главным образом было направлено на дымоходы, драпировки, обитые материей сиденья, подушки и матрасы. Избегая всех этих мест, мы нашли другие, некоторые из них, должна сказать, говорили в пользу нашей находчивости. Например, у меня была диадема в старинной оправе, состоявшая из бриллиантовых лучей, нанизанных на проволоку. Я купила большую бутылку канцелярских чернил и вылила их; затем, сняв с проволоки бриллианты, насыпала их на дно бутылки и запила сверху парафином. Наконец надо было снова запить чернила. Так как бутылку опоясывала большая и широкая этикетка, содержимое рассмотреть было совершенно невозможно. Она месяцами стояла на моем письменном столе, на виду у всех.

Другие украшения мы спрятали в самодельные пресс-папье, а еще какие-то – в пустые банки из-под какао; потом их окунали в воск, к ним крепился фитиль, и они приобретали вид огарков больших церковных свечей. Мы украшали их спиралями из золоченой бумаги и иногда зажигали их перед иконами, чтобы отвлечь внимание слуг». 855

Такие же приключения пережил и Феликс Юсупов. Летом 1917 г. ему удалось вывезти из Петрограда «двух Рембрантов из шедевров нашей коллекции: «Мужчина в широкополой шляпе» и «Женщина с веером». Довез я их легко, сняв рамы и скатав рулоны». 856Так же как и Мария Павловна (Младшая), Ф. Юсупов прятан «рембрантов» буквально «на виду». Видимо, оба внимательно читали в свое время Честертона. Драгоценные полотна Ф. Юсупов «завесил… в кореизской гостиной невинными цветочными натюрмортами двоюродной сестрицы своей Елены Сумароковой». 857

Что касается драгоценостей, то Ф. Юсупов заложил несколько тайников в своем родовом дворце на Мойке. Видимо, тогда, осенью 1917 г., Юсуповы рассчитывали, что все скоро вернется «на круги своя»: «Осенью я решил съездить в Петербург – припрятать драгоценности и самые ценные предметы коллекции. Как приехал, тотчас взялся за дело. Слуги, из самых преданных, помогали… Покончив дела в Петербурге, я собрал все фамильные брильянты и с верным слугой Григорием поехали мы в Москву спрятать их. Схоронили под лестницей. Я говорил уже, что Григорий был замучен пытками, но тайны большевикам не выдал. Узналось все восемь лет спустя. Рабочие чинили ступеньки и нашли тайник». 858

В этой ситуации начался массовый вывоз ценностей из России. Прежде всего таких компактных, как ювелирные изделия. Для того чтобы остановить этот процесс, большевики весной 1919 г. приняли Декрет «О запрещении вывоза и продажи за границей предметов особого художественного и исторического значения». Поскольку легальные возможности вывоза ценностей фактически отсутствовали, то их вывозили преимущественно через контрабандные канаты. Таких контрабандных «окон» на границе существовало довольно много (прежде всего граница с Прибалтикой и Финляндией), однако «комиссионные» при этом были довольно высоки.

Самым надежным каналом для вывоза ценностей из большевистской России был «дипломатический» канал. Однако для доступа к этому каналу требовались влиятельные связи. У великой княгини Марии Павловны (Младшей), как у бывшей шведской принцессы они имелись, и она вскользь упоминает, что ее «драгоценности, спрятанные в бутылке из-под чернил, пресс-папье и свечи, начиненные ими же, были отправлены в Швецию с оказией». 859При этом, готовясь к бегству через границу с мужем и ребенком, великая княгиня продает на черном рынке несколько драгоценных брошек и зашивает «две или три броши в свой корсет и шляпу». 860