Николай Морозов - АЗИАТСКИЕ ХРИСТЫ

Со стороны Блаватской, — говорит далее д-р Леманн, — было решительно гениальною мыслью отнести местопребывание махатм в Тибет, т.е. недоступную область, лежащую на границе Индии. Ведь индийские факиры, особенно же высшая их группа или секта, так называемые йоги, уже давно пользуются в Европе великой славой как волшебники. Теософы видели в этих йогах род несовершенных махатм: хотя они и могут совершать много чудесных вещей, но не достигают однако степени высоты адептов и пользуются лишь гипнозом, чему выучился от них португальский аббат Фариа еще в начале XIX века. Также несомненно, что факиры умеют приводить себя в состояние искусственного сна, подобного тому, который представляет собой естественное явление у многих животных, так что могут жить без пищи и почти без дыхания довольно долгое время, целые недели, даже месяцы. Но все эти явления до сих пор не более осмысленны у факиров Индии, чем в Европе в средние века у христианского духовенства, где гипнотическое внушение подводилось под сношения с дьяволом (слово того же корня, как и халдей и даже культ).

Древнейшие описания явлений внушений мы видим, например, в описаниях чудес Моисея или чудес Христа, причем их легендарность нисколько не компрометирует их реального существования в древности, но наоборот подтверждает ее: учителям этим приписывались только такие дела, которые совершались повсеместно отдельными жрецами, у из алтарей. А временное исчезновение этой профессии в Европе после крестовых походов обязано своим происхождением по-видимому именно необыкновенному развитию самогипноза, причем по-видимому большинство нервных женщин брачного возраста под влиянием слышимых ими с церковных алтарей внушений, получали галлюцинации о своих половых сношениях с нечистой силой, и, разболтав об этом своим приятельницам, признавались за ведьм и сжигались инквизицией, что только увеличивало нервность и направляя воображение женщин при возникновении у них полового инстинкта в эту сторону. Первые попытки естественного объединения явлений гипноза мы видим в конце XVIII века у Месмера (1734—1815), который приписал производимые усыпителем действия переходом с него на усыпляемого особой присущей человеку магнетический силы, и применял это к лечению болезней. Потом английский врач Брэд в сороковых годах XIX века, отвергая теорию «животного магнетизма» как чего-то сходного с обычной магнитной силой, перешел на чисто экспериментальный путь, сводя дело усыпления на простое утомление от однообразных манипуляций усыпителя, но не объяснив этим механизма внушения. Эпоху в этом отношении создали только опыты Шарко в 1875 году в Парижской больнице нервных болезней, и с тех пор началась серьезная разработка этого предмета, которая еще ждет окончательного решения и очень возможно, что механизм беспроволочного телеграфирования разрешит нам и эту психологическую проблему.

А что касается до Азии, то там явления гипноза и способы внушения стоят и в начале ХХ века на той же мистической ступени, на какой были и в Европе в XVIII веке до появления Месмера. Вся разница лишь в том, что действующие тут силы считаются еще божественными, а не демоническими, а потому и самое искусство не только не истребляется, а наоборот, культивируется, оставаясь на религиозно-мистических представлениях.

Особенно преувеличенные представления об искусстве индийских факиров распространил в Европе современник Блаватской Луи Жакольо, издавший в 1875 году «Спиритизм в разных местах света. Сокровенные науки в Индии» и «Посвящение», где он описывает фокусы факиров, виденные им лично. Тяжелые бронзовые предметы в Индии движутся по одному знаку волшебника; палочки пишут на песке ответы на задуманные вопросы; семечки, выбранные самим Жакольо, вырастают в несколько часов в большие растения и т.д. Все это происходит, по-видимому, без непосредственной связи с факиром, который спокойно и полуобнаженный сидит при этом на полу, имея при себе лишь свою бамбуковую палку с семью узлами, как знак своего достоинства. Здесь, по-видимому, совершенно исключено всякое фокусничество, и потому Жакольо и приходит к заключению, что тут участвуют неизвестные еще силы.

Однако наблюдения Жакольо имеют тот недостаток, что он всегда виделся с факиром совершенно наедине. Этим, по его словам, он хотел помешать волшебнику найти себе сообщников в своих служителях-туземцах. А так как он признается, что не мог выдерживать пронзительных глаз факира, пристально смотревшего на него иногда по целым часам, прежде чем что-нибудь случится, то нет ничего невозможного, что последний прямо гипнотизировал его. А во время гипноза факир мог внушить ему все то, что, по его воображению, он видел своими закрытыми глазами.

На деле же факиры выполняют множество чудесных вещей лишь благодаря своей изумительной ловкости в фокуснических проделках. М-р Ходгсон воспользовался своим вышеупомянутым пребыванием в Индии, чтобы поступить в учение к факирам. По его словам, он знает уловки, необходимые для большинства указанных фокусов и, сверх того, приводит поразительные примеры, как даже искусные наблюдатели оказываются не в состоянии давать надежные сведения о том, что они видели при таких представлениях. Факты оказываются при передаче гораздо чудеснее, чем они были в действительности.

Расскажем об одном таком фокусе, так как он имеет свою историю. Известие о нем мы находим в «Раскрытой Изиде» Блаватской. Факир входит на открытое место, — говорит Елена Петровна, — где его тотчас окружает толпа зрителей. Он расстилает на земле кусок ковра и топчет его кругом ногами. Ковер скоро начинает двигаться и вскоре затем из-под него выползает мальчик. Тогда волшебник берет свиток каната и бросает его в воздух. Свиток распускается и поднимается все выше и выше, пока один конец каната исчезнет в воздухе, а другой спустится до земли. Мальчик взлезает по канату и скрывается вверху из глаз зрителей. Тогда между факиром и мальчиком завязывается разговор, оканчивающийся тем, что факир в гневе схватывает нож и тоже взбирается по канату. Он проводит наверху некоторое время, и вскоре оттуда падают окровавленные члены мальчика вместе с головой и туловищем; потом опять появляется факир, спускаясь по канату. Волшебник кладет разрубленное тело мальчика в мешок и встряхивает последний: из мешка снова выскакивает живой мальчик и убегает. Так рассказывает дело Блаватская.

И вот, в конце 1890 года, один молодой американец, м-р С. Эльмор, описал такой же случай в «Чикагской трибуне», прибавив тут же, что он сам присутствовал с одним своим другом при этом представлении в Индии. Друг этот, художник, сделал тогда, — говорит он, — несколько набросков, а Эльмор сделал ряд моментальных снимков. На набросках художника оказалось все, о чем говорилось в сообщении, а на фотографических карточках был лишь факир, оживленно жестикулировавший, и зрители, смотревшие по ходу действия то вверх, то вниз. Ни каната, ни мальчика, ни окровавленных членов и т.д. на снимках не было ни малейшего следа. Отсюда автор выводил заключение, что факир загипнотизировал своих зрителей и внушал им все явления в виде галлюцинаций.