Андрей Шляхов - Нежная любовь главных злодеев истории

При всей своей деспотичности Чингисхан старался править справедливо, видя в справедливости, в тщательном соблюдении установленных законов главную опору своей власти. Вот что писал о Чингисхане знаменитый путешественник Марко Поло, побывавший в великой империи монголов: «Завоевывая какую-либо область, хан не обижал живущего там населения, не нарушал его прав собственности, а только сажал править среди них нескольких своих людей, уходя с остальными на дальнейшие завоевания. И когда люди покоренной им страны убеждались, что он обеспечил им надежную защиту от всех их соседей и что они не терпят никакого зла под его властью, а также когда они видели его благородство как правителя, тогда они становились верными ему телом и душой и из бывших врагов хана обращались в его преданных слуг. Создав себе подобным образом огромную массу верных людей — массу, которая, казалось, могла бы покрыть весь лик земной, он стал думать о завоевании всего мира».

Лишь на пятьдесят втором году жизни Чингисхана осуществилась его великая мечта. Наконец-то ему удалось собрать под своей неограниченной властью все монгольские племена, кочевавшие от Алтая до Ар- гуни и от сибирской тайги до Великой Китайской стены. Настала пора возвеличить себя, подчеркнуть божественную сущность носимого им имени.

Чингисхан повелел созвать весной 1206 года в верховьях реки Онон курултай из всей монгольской аристократии. Курултай этот проходил в торжественной обстановке. На видном месте водрузили девятихвостое (ханская привилегия) белое бунчужное знамя на древке о девяти ногах. По предложению шамана Кокэчу (иначе именуемого Теб-Тэнгри) хан Тэмуджин был провозглашен Божественным Чингисханом, говоря по-монгольски — Суту-Богдо Чингисхан. Арабский историк Рашид ад-Дина оставил заметки об это великом событии, свидетелем которого он стал:

«На курултае Кокэчу сын Мунлика, знаменитый шаман, славившийся своими чудесами и пользовавшийся большим авторитетом среди монголов, сказал: «Вечное Синее Небо дарует тебе царство земное. Теперь, когда пали от руки твоей правители этих земель, называемые каждый Гур-ханом, и их владения достались тебе, то пусть будет твое прозвище «Чингис». Ты стал царем царей, Вечное Синее Небо повелело, чтобы прозвание твое было: Чингисхан, Царь царей и Владыка над правителями».

Все одобрили и утвердили это имя, и ему достались сила и могущество наисовершеннейшие, и отныне он принадлежит к миродержцам».

Чингисхан же в ответ на слова Кокэчу сказал: «Этот народ монгольский, который, несмотря на все страдания и опасности, которым я подвергался, с храбростью, упорством и приверженностью примкнул ко мне, который, с равнодушием перенося радость и горе, умножал мои силы, — я хочу, чтобы этот, подобный благородному горному хрусталю, народ, который во всякой опасности оказывал мне глубочайшую верность вплоть до достижения цели моих стремлений, был бы самым первым из всех, живущих на земле!» Своего рода программное заявление вождя нации.

Чингисхан обзавелся государственной яшмовой печатью, на которой было вырезано: «Бог - на Небе, Ха-хан - Могущество Божие на Земле. Печать Владыки Человечества». Нечего сказать - скромно и со вкусом.

Теперь взор Чингисхана обратился на Восток, к богатому просвещенному Китаю, всегда бывшему для кочевников лакомым куском. Собственно китайские земли были заняты двумя государствами — Северным царством Цзинь и Южным Сун. Оба этих государства были населены китайцами и принадлежали к великой китайской культуре, но если государством Сун правила китайская династия, то во главе царства Цзинь стояла чужеземная династия завоевателей — чжурчженей. Разумеется, Чингисхан начал с ближайших соседей — царства Цзинь, к которому у него накопилось много претензий. Один из цзинь- ских императоров разрушил возникшее было монгольское государство с помощью не столько военной силы, сколько своей коварной политики, напустив на него жадных соседей. Один из монгольских ханов, Амбагай, был взят в плен цзинями и предан мучительной смерти... Список обид был велик, но, несмотря на это, монголы хорошо его помнили и, затаив жажду мести, ждали подходящего случая. Ждали подходящего вождя.

С китайцами у монголов никогда не было дружбы. Слишком уж отличались друг от друга эти народы. Отличались всем — языком, укладом, мировоззрением, системой ценностей.

Кочевники-монголы считали себя выше соседей, поскольку были свободны, как ветер. Оседлые земледельцы в их понимании были жалкими земляными червями, не знавшими, с какого бока следует подходить к лошади. Культура Китая в их глазах не стоила ничего - монголов привлекали материальные ценности, в первую очередь драгоценные металлы, оружие, шелк и чай, к которому они быстро привыкли.

Китайцы, в свою очередь, считали свой образ жизни единственно правильным, а монголов называли «варварами, употребляющими в пищу молоко животных». Сами китайцы, надо заметить, при всей своей всеядности, молока животных не пили и никаких молочных продуктов не знали - молоко в их понимании было нечистым.

Кочевники представлялись китайцам жадными, свирепыми, тупыми и ненадежными. Древние мудрецы призывали китайцев жестко обращаться с кочевниками, когда они приходят, и опасаться их, когда они уходят.

Небольшая торговля не способствовала развитию добрососедских отношений - тем более что китайцы не прочь были обмануть, а монголы предпочитали брать товары силой, без оплаты.

Ради сохранения спокойствия Китая выстраивались высокие стены, призванные остановить кочевые племена и не дать им вторгнуться на китайские земли. Одна из этих «великих стен» сохранилась вплоть до наших дней.

Чтобы усыпить бдительность и подозрение цзиней, Чингисхан старался как можно незаметнее накапливать силы и искусно притворялся верным данником цзиньского императора.

Тем временем его шпионы под видом торговцев (наилучшая маскировка во все времена!) рыскали взад-вперед по государству Цзинь, тщательно и всесторонне изучая будущего противника.

Противник был силен, он обладал многочисленной армией, хорошо вышколенной и превосходно оснащенной, которая намного превосходила силы, подвластные Чингисхану. Вдобавок в царстве Цзинь имелись десятки крепких городов-укреплений.