Мауно Йокипии - Финляндия на пути к войне

Представитель прогрессистов Хейниё в кратком выспренном выступлении требовал от правительства и парламента не уступать перед агрессивным восточным соседом. Не следовало забывать те «несправедливости, которым подвергается карельское племя». Группа одобрила усилия правительства по защите независимости страны. Это сравнительно умеренное заявление было все же результатом достигнутого компромисса, поскольку в проектах существовали призывы к возвращению карелов и даже к «объединению издавна расколотого карельского племени».

От имени социалистической группы («шестерки») выступал Вийк, сокрушавшийся по поводу того, что «правительство не представило этот вопрос на рассмотрение парламента заранее, поставив нас перед свершившимися фактами». Из иностранной прессы стало известно, что воюющее государство отправило значительные военные силы в Финляндию. Он подчеркнул, что депутатам говорилось только об оборонительной стратегии, и выражал надежду именно на такое развитие событий. Теперь мы опасаемся того, как бы наша страна не вступила в войну за чужие интересы. Он надеялся, что правительство сможет вернуть внешнюю политику страны на путь независимости, нейтралитета и мира. Это выступление, состоявшееся вечером, требовало мужества, поскольку загадочная с точки зрения оратора бомбардировка высветила Советский Союз в агрессивном свете. Можно лишь догадываться, какой критике было бы подвергнуто правительство, если в распоряжении группы социалистов имелось бы больше фактов о реальном положении дел. Тогда же группа не выразила правительству доверия, но и не голосовала против него.

Правительство отделалось на удивление малой критикой, в ходе которой к тому же ИКЛ и соцгруппа нейтрализовали друг друга. Парламент, принявший решение о войне, заседал далеко не в полном составе, являясь «парламентом-обрубком».

Парламент Финляндии вечером 25 июня 1941 г. при принятии решения о войне

Из таблицы видно, что при принятии столь важного решения в парламенте присутствовало всего лишь около половины депутатов. Наступивший Иванов день и разгар сельскохозяйственных работ побудили депутатов — особенно аграриев — обратиться с просьбой о предоставлении отпуска, да и депутаты других фракций, отчасти в связи с проводившейся мобилизацией, также числились в отпусках. На правовую сторону принятых решений столь низкий кворум не повлиял, но в политическом плане интересно отметить, что три четверти депутатов от ИКЛ и почти половина коалиционеров не присутствовали на данном заседании. Таким образом, нельзя утверждать, что правые в этом парламенте-обрубке проголосовали за вступление Финляндии в войну: присутствовавшие, которые единодушно одобрили заявление правительства, имели слегка левую окраску. В этом смысле решение о войне удалось представить как мнение всего народа.

Пожалуй, наиболее резко позицию и действия финского правительства, и особенно его руководящей верхушки, проанализировал в своих воспоминаниях (написанных «по горячим следам» в тюрьме в послевоенные годы) будущий премьер-министр, вице-председатель Коалиционной партии Эдвин Линкомиес: «Если бы Финляндия хотела сохранить мир, было бы естественно, чтобы она — перед тем как признать состояние войны — обратилась бы к Советскому Союзу для выяснения его целей. Но к такому выяснению не приступали, на телеграмму нашего посла в Москве Хюннинена, в которой содержался запрос Молотова относительно позиции Финляндии, вообще не ответили. Напротив — поспешили заявить парламенту о вспыхнувшей войне. Для правительства было крайне важным как можно скорее использовать советские бомбардировки для формального объявления войны. Позднее выяснилось, что еще утром 25 июня правительство не приняло окончательного решения о войне, но в течение дня планы изменились. По моему мнению, этого нельзя объяснить ничем иным, как только тем, что, получив телеграмму Хюннинена, правительство — точнее его „внутренний круг“ — начало бояться того, как бы русские не прекратили свои вооруженные операции. И если бы начались контакты по дипломатическим каналам, то могла бы возникнуть ситуация, при которой Финляндия уже не смогла бы переложить ответственность за разрыв отношений на Советский Союз. Перед лицом истории надо признать: правительство Финляндии желало возникновения войны».

Председатель Шведской партии Эрнст Эстландер — признанный несгибаемым защитником демократии — размышляя о предстоящих мерах правительства на заседании шведской фракции 25 июня 1941 г., заявил: «Объявление о вступлении в войну на стороне Германии было бы совершенно неуместно. Нам следовало бы ограничиться оборонительными мероприятиями и не выступать сейчас с какими-либо объявлениями. Наша позиция не совсем чиста и безупречна, поскольку мы предоставили Германии свою страну в качестве ее военной базы».

Председатель парламентской комиссии по иностранным делам социал-демократ Вяйнё Войонмаа в тот же вечер удрученно написал своему сыну: «Сегодняшний день прояснил многие вещи. Финляндия снова ведет священную оборонительную войну, в которой повинна Россия. У Финляндии же нет никаких причин воевать: никто не сказал ни слова о том, что немецкий военный плацдарм в Финляндии мог дать России основания упрекнуть нашу страну в том, что она не держит данного ею слова. Русские объявили нам войну — а о том, что она была спровоцирована, никто и не упоминает».

Имеет смысл напомнить заявление и второго социал-демократа Атоса Виртанена, сделанное им в своей парламентской фракции: «Узкая правящая клика повела игру таким образом, что создалось впечатление, будто бы Финляндия оказалась вынужденной пойти на альянс с Германией. Теперь нам следовало бы удовлетвориться лишь обороной собственных границ. Только в этом случае у нас появится какое-то основание для того, чтобы остаться в ряду демократических государств мира». Как и следовало ожидать, позиция «шестерки» в отношении вставшего на сторону Германии правительства была отрицательной.

Пять видных депутатов от четырех различных партий как правой, так и левой ориентации уже тогда видели происходившие события в ином свете, нежели премьер-министр. Они сделали свои выводы на основе крайне скудной информации, недостаток которой не позволил им выступить с практической оппозицией. Однако мнения депутатов ценны для исследования. Неоспоримые документальные материалы, которых ныне многократно больше, чем те, которые были доступны им в то время, подтверждают их общее представление о происходивших событиях. Комитет Хорнборга был, безусловно, прав, когда в 1945 г. заявил, что «внешнеполитическое руководство Финляндии пассивно, но судя по всему, сознательно позволило стране вступить на тропу войны».