Ирина Павлова - Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

В литературе имеются также утверждения о неонэпе в 1932 г., которые основаны во многом на доверчивости историков к официальным документам [1034]36. Среди них – выступления партийных лидеров на XVII партийной конференции 30 января – 4 февраля 1932 г., конкретные постановления СНК и ЦК от 6 и 10 мая 1932 г. о развертывании колхозной торговли хлебом и мясной продукцией, постановление ЦИК и СНК СССР «О революционной законности» от 25 июня 1932 г. Однако все эти постановления имели пропагандистский характер, так как в действительности не были и не могли быть реализованы. Так, торговля хлебом с 15 января 1933 г. разрешалась колхозам, колхозникам и единоличникам только после выполнения государственного плана хлебозаготовок в масштабе областей, краев и автономных республик, а мясом – при условии выполнения централизованного плана скотозаготовок, а также после образования семенного и других фондов. А так как хлебозаготовители в основных зерновых районах выгребали из амбаров колхозов и колхозников весь урожай до последнего зерна, включая продовольственный и семенной фонды, то практически у последних не было шансов развернуть торговлю хлебом [1035]37. Как заявил один из колхозников: «На что такое постановление, когда торговать нечем» [1036]38.

Кроме того, майские постановления о развертывании колхозной торговли были фактически нейтрализованы известным постановлением ЦИК и СНК от 7 августа 1932 г. об охране социалистической собственности и принятым тогда же постановлением ЦИК и СНК «О борьбе со спекуляцией», о котором сам Сталин сказал, что оно «не страдает особой мягкостью» и что «такого закона не было и не могло быть в условиях первой стадии нэпа» [1037]39. Что касается результатов проведения в жизнь постановления ЦИК и СНК «О революционной законности» от 25 июня 1932 г., то об этом можно узнать из текста «Инструкции всем партийно-советским работникам и всем органам ОГПУ, Суда и Прокуратуры» от 8 мая 1933 г.: «Арестовывают председатели колхозов и члены правлений колхозов, председатели сельсоветов и секретари ячеек, районные и краевые уполномоченные... – все, кому только не лень и кто не имеет никакого права арестовывать». Положение обострилось настолько, что потребовалось специальное постановление Политбюро от 8 марта 1933 г. «О разгрузке мест лишения свободы» и грозный окрик в виде «Инструкции...» от 8 мая 1933 г., подписанной, как обычно, Молотовым и Сталиным, которая предусматривала определенное упорядочивание производства арестов и уменьшение числа заключенных с 800 до 400 тыс. человек [1038]40.

Рассуждения о неонэпе кажутся еще более неадекватными, если принимать во внимание весь контекст событий в стране, развернувшихся в связи с массовым голодом в основных хлебопроизводящих районах в 1932–1933 гг. В последующие годы власть неоднократно отступала и вновь наступала, но во всех случаях это были действия, обусловленные целями выживания и укрепления самой власти, а не заботой о положении трудящихся масс.

Кроме прямого ограбления деревни, сталинская коллективизация привела к глубочайшим негативным экономическим и социальным последствиям, выразившимся в раскрестьянивании и отчуждении крестьянина от результатов своего труда. Однако и это не особенно волновало власть. Более того, даже из этой ситуации она старалась извлечь политические выгоды. «...Откуда же вы рабочих получите в городах? – говорил Сталин на совещании работников сельского хозяйства в 1934 г. – Здесь другого источника нет, чтобы брать рабочих в город. Откуда вы их получите, если дела пойдут лучше. А они пойдут лучше, и вы его палкой не вытащите из колхоза. Вы это знаете? У нас ведь страна, где безработицы нет, излишних рабочих нет. У нас страна колхозная. Если колхознику дать вполне достаточную обеспеченность, то он никуда на завод не пойдет, а вот на поземельные работы их и на аркане не затащишь. А вы говорите о том, что в колхозе фабрики, заводы открыть» [1039]41.

Огосударствление крестьянства не только решило проблему рабочих рук – численность рабочих за короткий срок с 1928 г. по 1940 г. увеличилась с 9 до 23 млн человек, но и на долгие годы застраховало власть от каких-либо оппозиционных выступлений. Молодые рабочие, вырванные из деревенской среды или бежавшие от голода, нелегально покидавшие спецпоселки, были согласны на самые плохие условия жизни, лишь бы выжить. Американский рабочий Дж. Скотт, трудившийся на строительстве Магнитогорского металлургического комбината, на долгие годы сохранил впечатление о том, как всю зиму 1932–1933 гг. при 40-градусном морозе десятки тысяч кулаков и спецпереселенцев вместе с семьями провели в палатках, каждый десятый умер от холода и недоедания, не выжил ни один ребенок младше 10 лет [1040]42. Те же, кому удалось попасть в более или менее сносные условия, становились прочной опорой сталинской власти, не говоря уже о рабочих-выдвиженцах, которым посчастливилось выбиться на командные должности.

Репрессии явились основным источником дешевой рабочей силы для многочисленных строек, которая могла легко перебрасываться из одного труднодоступного района в другой. Создание системы лагерей с началом индустриализации было обусловлено и чисто прагматическими задачами власти, которые сформулировал 15 мая 1929 г. Г. Ягода на заседании специальной комиссии Политбюро под председательством Н. Янсона: «...Мы имеем огромные затруднения в деле посылки рабочих на Север. Сосредоточение там многих тысяч заключенных поможет нам продвинуть дело хозяйственной эксплуатации природных богатств Севера» [1041]43.

Систему лагерей возглавило Управление лагерями ОГПУ (УЛАГ), организованное 25 апреля 1930 г. приказом ОГПУ, в основе которого было постановление СНК СССР от 7 апреля 1930 г. Статус главка управление получило в конце 1930 – начале 1931 г. и стало называться ГУЛАГ. Постановлением СНК от 1 июля 1931 г. в ведение ГУЛАГа ОГПУ перешло все руководство спецпоселенцами. После образования НКВД постановлением ЦИК от 10 июля 1934 г. и приказом НКВД от 11 июля 1934 г. ГУЛАГ был передан в ведение этого наркомата, а в его подчинении оказались все исправительно-трудовые учреждения Наркомата юстиции РСФСР и других союзных республик. Для руководства производственной деятельностью с момента образования ГУЛАГа в его составе был организован Производственно-экономический отдел, включавший в себя производственные группы и отделения, отвечавшие за отдельные направления работ. На базе этих отделений были созданы производственные отделы ГУЛАГа: лесной промышленности, горно-металлургической, топливной, целлюлозно-бумажной, гидротехнического и морского строительства, сельскохозяйственный и др. [1042]44

К концу 1930-х гг. империя ГУЛАГа разрослась настолько, что потребовалась ее реорганизация. 26 февраля 1941 г. была объявлена новая структура НКВД, которая включала, помимо ГУЛАГа, девять специализированных производственных главков и управлений – Главные управления лагерей гидротехнического строительства (Главгидрострой), горно-металлургических предприятий (ГУЛГМП), железнодорожного строительства (ГУЛЖДС), промышленного строительства (ГУЛПС), Главное управление строительства Дальнего Севера (Дальстрой) и Главное управление шоссейных дорог (ГУШОСДОР); Управления лагерей лесной промышленности (УЛЛП), топливной промышленности (УТП) и Управление особого строительства НКВД (Особстрой) для руководства строительством авиационных и моторостроительного заводов в районе г. Куйбышева. Вскоре к ним добавились Главное управление аэродромного строительства (ГУАС) и Управление лагерей по строительству предприятий черной металлургии и по спецстроительству для нефтяной промышленности. В самом ГУЛАГе остались лагеря, которые специализировались на сельском хозяйстве («совхозы ГУЛАГа НКВД»), рыболовстве и производстве ширпотреба, а также все территориальные отделы и управления исправительно-трудовых колоний и лагерей (ОИТК–УИТЛК). Кроме того, к основным функциям ГУЛАГа относилась разработка нормативных документов [1043]45.