Вера Бокова - Детство в царском доме. Как растили наследников русского престола

По плану Жуковского, ученье наследника должно было продолжаться с восьми до двадцати лет и делиться на три этапа: «учение приготовительное», «учение подробное» и «учение применительное», включавшие чрезвычайно широкий, почти энциклопедический набор дисциплин — в том числе этнографию, философию, естественную историю, технологию, минералогию с геологией, ботанику с зоологией и т. д., не говоря уже о традиционных Законе Божием, истории, географии, языках, математике, «приятных искусствах», военных науках, гимнастике и пр.

Весь день питомца следовало плотно занять полезной деятельностью — ни одной праздной минуты: «вставать в б часов; с 6 до 7 часов — молитва, завтрак, обозрение того, что надлежит сделать в течение дня; с 7 до 9 — уроки; 9 -10 — отдых, визиты; 10–12 — уроки; 12-2 часа — прогулка; 2–3 — обед; 3–5 — отдых, игры, прогулка; 5–7 — уроки; 7–8 — гимнастика или игры; 8–9 — ужин; 9 -10 — обозрение прошедшего дня; журнал (т. е. ведение дневника)». Подобный распорядок с небольшими изменениями был в дальнейшем принят в царской семье, и не только для детей Николая Павловича, но и позднее, с тем уточнением, что многочисленные светские и представительские обязанности детей и нередкие переезды часто ломали все планы и регламенты.

Среди игр Жуковский рекомендовал иметь такие, «кои согласны с учебной целью»: «волшебный фонарь, фантасмагорию, космораму» (все это различные виды оптико-механических устройств для демонстрации изображений). «Рядом с ученьем должно необходимо идти и чтение. Надобно читать мало, в порядке, одно полезное: нет ничего вреднее привычки читать все, что ни попадет в руки. Это приводит в беспорядок идеи и портит вкус». Наследнику предстояло прочитать «немногие истинно классические книги, предпочтительно такие, кои могут познакомить питомца с высоким его назначением и страною, которой он должен посвятить жизнь свою».

Время вакаций Жуковский предлагал посвятить практическому изучению военного искусства.

Наследник должен был «привыкнуть дорожить своим временем», «не почитать ничего выше своих обязанностей». «Его Высочеству нужно быть не ученым, а просвещенным. Просвещение должно знакомить его только со всем тем, что в его время необходимо для общего блага и, в благе общем, для его собственного. Просвещение в истинном смысле есть многообъемлющее знание, соединенное с нравственностью. Человек знающий, но не нравственный — будет вредить, ибо худо употребит известные ему способы действия. Человек нравственный, но невежда — будет вредить, ибо и с добрыми намерениями не будет знать способов действия. Просвещение соединит знание с правилами». Эти

правила таковы: «Уважай закон и научи уважать его своим примером: закон, пренебрегаемый царем, не будет храним и народом. Люби и распространяй просвещение: оно — сильнейшая подпора благонамеренной власти; народ без просвещения есть народ без достоинства; им кажется легко управлять только тому, кто хочет властвовать для одной власти — но из слепых рабов легче сделать свирепых мятежников, нежели из подданных просвещенных, умеющих ценить благо порядка и законов. Уважай общее мнение: оно часто бывает просветителем монарха; оно вернейший помощник его, ибо строжайший и беспристрастный судия исполнителей его воли: мысли могут быть мятежны, когда правительство притеснительно или беспечно; общее мнение всегда на стороне правосудного государя.

Люби свободу, т. е. правосудие, ибо в нем и милосердие царей, и свобода народов; свобода и порядок — одно и то же; любовь царя к свободе утверждает любовь к повиновению в подданных. Владычествуй не силою, а порядком: истинное могущество государя не в числе его воинов, а в благоденствии народа. Будь верен слову: без доверенности нет уважения, неуважаемый — бессилен.

Окружай себя достойными тебя помощниками: слепое самолюбие царя, удаляющее от него людей превосходных, предает его на жертву корыстолюбивым рабам, губителям его чести и народного блага. Уважай народ свой: тогда он сделается достойным уважения. Люби народ свой: без любви царя к народу нет любви народа к царю.

Не обманывайся насчет людей и всего земного, но имей в душе идеал прекрасного — верь добродетели! Сия вера есть вера в Бога! Он защитит душу твою от презрения к человечеству, столь пагубного в правителе людей».

План был утвержден императором, и сразу же по возвращении двора из Москвы после коронации осенью 1826 года начались занятия наследника — в соответствии с программой ращения идеала.

Для возбуждения в наследнике, который был намного старше братьев и потому рос один, духа соревнования, Мердер придумал подобрать ему двух товарищей, которые учились бы и жили вместе с ним. Сверстники великого князя, они подбирались таким образом, чтобы один учился немного лучше (Иосиф Виельгорский), а другой немного хуже (Александр Паткуль). Таким образом, наследнику было с кого брать пример, но при этом он не чувствовал себя ущемленным. В конце каждого года Александр и его товарищи сдавали экзамены, а затем следовали трехнедельные каникулы, во время которых много места отводилось военным занятиям.

«Это товарищество было нужно, как шпоры для ленивой лошади», — писала хорошо знавшая жизнь двора А. О. Смирнова-Россет.

С.А.Юрьевич замечал: «С тех пор, как Великий Князь воспитывается вместе со своими товарищами, с тех пор особенно, как поступил к нему Виельгорский, произошла в нем большая перемена и, благодаря Бога, самая счастливая. Великий князь по характеру своему ни в чем не хочет уступить первенство, и это чувство гордости, этот его недостаток, с тех пор, как Виельгорский при нем, приносит ему невероятную пользу. Виельгорский получил прекрасные начала под надзором своей матери (весьма умной женщины, чрезвычайно занимающейся образованием своих детей); он с добрым нравом соединяет прекрасные качества ума и редкую память, а к тому же еще и необыкновенное прилежание. Приготовляя свои уроки всегда отлично, он почти всякую неделю… получает название первого из трех товарищей и, этим-то способом заслуживая справедливую похвалу наставников, возбуждает в Великом Князе соревнование и выводит его из того усыпления, в котором он, можно сказать, доселе находился».

Паткуль в отличие от Виельгорского блистательных способностей не имел и учился посредственно. С ним Александр быстро подружился, в то время как с Виельгорским сохранял дружелюбную отчужденность, а временами между ними возникала и заметная напряженность. Похвалы, которые получал Виельгорский, действительно действовали на Александра как удар вожжей. Стоило Иосифу увлечься собиранием гербария, как наследник тут же заявлял, что будет делать то же самое. Едва Виельгорский начинал рисовать или чертить карты, как рядом пристраивался Александр Николаевич. Скрытое соперничество приводило к тому, что многие прежде любимые игры и занятия превращались для