Лев Трегубов - Эстетика самоубийства

Софья Богатина, на рубеже двадцатого века размышляя о самоубийствах женщин, пишет о том, что оставить письмо, в котором объяснены причины самоубийства, — это последний долг перед обществом, который женщины в силу своей безграмотности часто не выполняют.

Г. Гордон в своей работе о письмах самоубийц пишет, что это интереснейшие человеческие документы, отражающие в себе, как в зеркале, жизнь отдельных людей. В тоне писем самоубийц он находит удивительное эпическое спокойствие, проникновенность мысли и чувства — «письма эти — яркие вспышки догоревших костров жизни, на мгновение озаряющие окружающий мрак. Они — последние аккорды разыгравшихся симфоний бытия».

Из этого следует, что с позиций человека, решившегося на самоубийство, оно всегда гармонично сложившимся обстоятельствам, так как поступая подобным образом, он не видит другого выхода из ситуации, кроме ухода из жизни. Для самоубийцы его самоубийство гармонично уже по определению, уже потому, что он его совершает. Иное дело, что при неудавшихся суицидальных попытках человек в последующем зачастую уже совсем по-иному оценивает казавшуюся, безвыходной ситуацию, и свой поступок. Но никогда не нужно забывать, что в этих случаях мы имеем перед собой уже иную ситуацию и иного человека, который по-новому оценивает многое в своей жизни.

Эстетическая оценка самоубийства, базирующаяся на предэстетических категориях гармонии и меры (то, что мы называем гармоническим завершением жизни), это всегда двойная оценка — изнутри и извне. Изнутри отражается внутреннее видение ситуации самим человеком, совершающим самоубийство, и мы говорили, что для него самоубийство всегда гармонично. Извне отражается наше видение, наше знание человека, ушедшего из жизни, и знание обстоятельств, причин его выбора. В этой оценке находят свое отражение и наши индивидуальные представления о мере и гармонии, которые свойственны самому оценивающему.

Неудивительно поэтому, что один и тот же случай самоубийства, в смысле его эстетической оценки, может быть расценен разными людьми совершенно по-разному. Единственное, о чем мы должны помнить, что такая оценка всегда есть. Происходит ли это в очевидной и наглядной форме, как эстетические оценки Маяковского, Цветаевой, или в более завуалированной, не столь явной, не имеет значения.

Чем сложнее обстоятельства жизни человека, чем сложнее его внутренний мир, тем сложнее эта оценка.

Недавно вышедшее двухтомное собрание сочинений Осипа Мандельштама предваряет очень тонкая и с любовью написанная статья Сергея Аверинцева, посвященная жизни и творчеству поэта, Анализируя последние годы жизни Мандельштама, период трехлетней ссылки, которая через год обернулась повторным арестом и скорой гибелью поэта, он приводит четыре строки из «стихотворения этой поры, написанных легкими, короткими строками, уже где-то за пределами собственного существования»:

Что это? Подсознательное стремление или вполне осознанное желание поэта уйти из этой жизни?

И буквально через абзац, невольное признание Аверинцева: «Было бы утешительнее, пожалуй, если бы на этом последнем удивительно чистом взлете голос поэта навсегда оборвался. Но случилось совсем не так».

О чем же сожалеет Сергей Аверинцев? Неужели о том, что поэт не умер на полтора года раньше или не покончил с собой (хотя несколько раньше он пытался это сделать)? А если это так, то почему? Как получилось, что человек, с великой любовью и нежностью относящийся к поэту, осознанно или подсознательно желает ему смерти? Не потому ли, что, зная все последующие обстоятельства жизни и творчества Мандельштама, заставившие его пойти наперекор своим убеждениям, ситуацию, когда поэт, пересиливая себя, написал оду человеку, которого презирал всем сердцем, Аверинцев понимает, что все это нарушает ту самую меру и гармоничность, которая трудноуловима, но столь важна в жизни любого человека, а особенно в жизни поэта.

А может быть, Аверинцев и не имел в виду конкретного человека из плоти и крови и его сожаление — сожаление даже не о Мандельштаме, а о Поэте, Творчестве и Творце, созидающем удивительно гармоничный поэтический мир, который так грубо ломается внешними обстоятельствами. И собственная смерть Мандельштама по вине чужой злой воли, вдали от близких и друзей, в холодном бараке лагеря так страшно не соответствует его жизни и поэзии. Аверинцев сожалеет о несостоявшейся гармонии.

Рассмотрев эстетическое восприятие самоубийства как целостного поведенческого акта с позиций его гармоничности и соразмерности всей предшествующей жизни человека, мы перейдем к анализу эстетических элементов, содержащихся в самом акте самоубийства и имеющих подчиненное, но, тем не менее, очень важное значение. В данной главе мы поговорим об эстетике способа самоубийства.

Как ни странно, достаточно трудно дать четкое определение того, что в суицидологии понимается под способом самоубийства. В доступной нам литературе, посвященной проблемам суицидологии, работ, касающихся отдельно именно этой темы, встретить не удалось.

Очевидно, эта проблема представляется второстепенной в сравнении с актуальностью изучения причин самоубийства, мотивов и других аспектов акта самоубийства. В определенном смысле это вполне объяснимо. Ушел из жизни человек, ушел по своей воле и унес с собой целый мир, который никогда уже не будет повторен. И нас, очевидно, в первую очередь волнует вопрос: каковы причины? Что можно было сделать, чтобы не допустить этого? И так ли уж важно — каким способом самоубийца оборвал жизнь, не является ли это просто мелочью в сравнении с самим фактом преждевременной сознательной смерти?

Однако, сталкиваясь со сложными проблемами, необходимо помнить, что в них никогда не бывает мелочей, и поэтому не только из любопытства мы задаемся вопросом: почему, например, один человек предпочел повеситься, другой — отравиться, третий — выброситься из окна, а четвертый — пустить себе пулю в лоб.

Мы уже говорили о сложном комплексе мыслей, чувств, представлений, образов и переживаний, обязательно имеющихся у человека, который собирается расстаться с жизнью. Можно ли говорить здесь о мелочах, когда любой нюанс может подтолкнуть или, наоборот, предотвратить роковой шаг. И среди этих, казалось бы, мелочей существенную роль играет эстетический фактор. Бородавка на носу или дурной запах изо рта могут привести человека к мысли о самоубийстве, точно так же, как ужас от образа своего тела, висящего в петле, может отвратить человека от нее.