Лев Трегубов - Эстетика самоубийства

Однако в Библии известны два случая, которые, по-видимому, не осуждались, так как к лишению себя жизни прибегали побежденные, предвидевшие неминуемую смерть от рук врагов и прибегнувшие к самоубийству, чтобы избежать надругательства. Это Саул, побежденный филистимлянами, и Ахитофель, потерпевший неудачу в результате мятежа, поднятого против царя Давида.

В этих случаях самоубийцам не было отказано в совершении похоронных и траурных обрядов. Подобные факты имели место и значительно позже. Так, по рассказу Иосифа Флавия, во время войны иудеев с римлянами при императоре Веспасиане группа воинов при взятии Иотапаты спряталась в пещере. Предвидя, что римляне могут пленить их, все они решили покончить с собой.

Позже, в талмудическую эпоху, наказания за самоубийство наступали только при полной доказанности вины, от которой, например, освобождались малолетние и умалишенные. Умышленное самоубийство должно было быть абсолютно доказано. Кроме того, если самоубийство было вызвано критическими обстоятельствами и являлось, по существу, лишь заменой одного вида смерти другим (как в случае с Саулом), то оно считалось извинительным и траурные обряды соблюдались полностью.

Христианство также очень сурово относится к самоубийству и самоубийцам, во многом наследуя и повторяя в этом отношении заветы иудаизма. Самоубийц не отпевали в церкви, не хоронили на кладбище рядом с остальными. Подобно иудеям, христиане расширительно толкуют слова Библии, запрещающие пролитие крови, то есть убийство, перенося запрещение и на самоубийство. На Пражском соборе (563 г.) церковь запретила самоубийство, постановив: «Честь поминовения во время святой службы и пение псалмов не должно сопровождать тела самоубийц до могилы».

Однако и в христианстве возможны исключения из этих строгих правил, когда речь идет о людях, защищающих свою честь или лишивших себя жизни, «защищая святую веру», тем самым «прославляя имя божье». Извинялось самоубийство девственницы, совершенное ради спасения целомудрия. Так, Пелагея и Софрония (обе в последующем канонизированные святые!) покончили с собой: Пелагея, спасаясь от преследования солдат, вместе с матерью и сестрами бросилась в реку и утонула, Сафрония же лишила себя жизни, чтобы избежать насилия со стороны императора Максенция, настойчиво домогавшегося ее.

В той же Библии, сурово осуждающей самоубийство, есть описание поступка «доброго старца» Разиса, прозванного за свою добродетель «отцом иудеев».

Когда гонитель истинной веры Никанор повелел схватить его и Разис увидел, что дело принимает дурной оборот, он, решив, что лучше умереть доблестной смертью, чем отдаться в руки злодеев и позволить всячески унижать себя и позорить, пронзил себя мечом. После этого он взбежал на стену и бросился с нее вниз головой на толпу своих гонителей. Однако чувствуя, что он еще жив, и пылая яростью, он, несмотря на лившуюся из него кровь и тяжелые раны, поднялся на ноги и пробежал, расталкивая толпу, к крутой и отвесной скале. Здесь, собрав последние силы, он сквозь глубокую рану вырвал у себя кишки и, скомкав и разорвав их руками, швырнул их своим гонителям, призывая на их головы божью кару. Этот и в самом деле удивительный по своему мужеству и страшный по исполнению случай Библия трактует как пример доблести и благородства.

Одна из самых распространенных религий — ислам — отрицает даже саму возможность покушения правоверного мусульманина на свою жизнь. Достаточно сказать, что в священной книге мусульман Коране, очень подробно регламентирующей поведение верующего и дающей советы и рекомендации, кажется, при всех мыслимых ситуациях, нет даже прямого упоминания понятия самоубийства.

Верующий мусульманин следует своей судьбе, предназначенной ему Аллахом, он обязан сносить все тяготы, ниспосланные ему свыше как испытание в этой жизни, повторяя при этом: «На все воля Аллаха!», и сама мысль о возможности с помощью самоубийства как-то избавиться от этих тягот настолько кощунственна, что, видимо, даже не должна приходить в голову мусульманину.

Уважаемый читатель! Авторы отдают себе отчет в том, что название главы воспринимается на первый взгляд как странное или по меньшей мере необычное. Может вызвать удивление соседство столь разнородных понятий, как «эстетика» и «самоубийство». Как они сопряжены?

Но будем помнить, что необычность всегда сопутствует новизне. Что же касается удивления, то вряд ли стоит сомневаться в его плодотворности. Еще Монтень говорил, что «познание начинается с удивления».

Тем более что с чувством удивления, по Канту, вообще связаны все эстетические переживания. Когда оказывается, что эмпирическое явление протекло именно так, как требует того его цель, то мы удивляемся, и это совпадение, говорит Кант, вызывает чувство удовольствия. Отсюда возникают эстетические переживания и эстетическая целесообразность. Другими словами, эстетическая целесообразность есть совпадение случайного протекания эмпирических явлений с их первообразом.

Итак, приступим к дальнейшим размышлениям, стараясь не терять этого прекрасного состояния — способности удивляться.

Определившись с предметом нашего исследования и коротко рассмотрев его в четырех традиционных плоскостях: философской, медицинской, социальной и правовой, а также проанализировав отношение различных религий к самоубийству, перейдем непосредственно к интересующему нас эстетическому аспекту самоубийства.

Поскольку основной своей целью мы ставим рассмотрение самоубийства с эстетических позиций и под эстетическим углом зрения, было бы логичным сначала определиться с основными понятиями и основными категориями эстетики.

Ознакомившись с сущностью и эволюцией понятий «прекрасного», «гармоничного», нам будет легче представить себе современное состояние эстетики как науки и обосновать правомерность эстетического анализа такого сложного поведенческого акта, как самоубийство.

Начиная с XX века, перед учеными практически всех специальностей возникла достаточно трудноразрешимая проблема унификации понятий и терминов, которыми пользуется каждая наука. Без такой унификации оказалось практически невозможным вести продуктивный диалог не только между учеными разных стран, но и между говорящими на одном языке.

Чтобы избежать недоразумений, любые специальные исследования приходится предварять строгой дефиницией основных используемых терминов и понятий. Первую половину этой задачи (в отношении самоубийства) мы уже выполнили, теперь нам предстоит проделать то же самое по отношению к основным эстетическим категориям.