Федор Успенский - История Византийской Империи VI – IX вв. Том 2.

Предводитель арабских сухопутных сил Суфиан ибн Ауф пришел к Халкидону с сухопутным войском, а флот вошел в Дарданеллы и высадил значительный отряд на европейском берегу близ Эвдома, или в нынешнем Макрикей, за стенами города. Этому отряду предстояло осаждать город со стороны суши, от Мраморного моря до Золотого Рога. Во все времена одновременное обложение Константинополя с суши и с моря представляло для города большую опасность, несмотря на крепкие его стены и искусную систему защиты. Почему на этот раз не удалось предприятие, трудно сказать. По всем данным, флот под начальством Абд-Еррахмана прибыл весной 672 г. От апреля до сентября арабы находились в непрерывных стычках с гарнизоном константинопольским, но, по-видимому, не имели успеха. С наступлением осенних непогод арабский флот снимал осаду и уходил зимовать в Кизик, которым овладели арабы в первый год осады и которым пользовались затем как морской зимней стоянкой. Нет сомнения, что это давало императору возможность сделать новую заготовку припасов и исправить причиненные врагом повреждения стен и таким образом свести на нет и то немногое, что успевали сделать арабы летом. Главным успехом греки обязаны новому военному средству, если не изобретенному в это время, то впервые примененному в защите Константинополя от арабов в 672–679 гг. Это средство, известное под именем жидкого, водяного или морского огня и чаще под именем греческого огня, приписывается сирийскому химику или архитектору по имени Каллиник, сообщившему свой секрет византийскому правительству, которое сделало из него государственный секрет и долго пользовалось им с большим успехом против своих врагов. Константин IV построил для применения этого изобретения особые суда больших размеров с устроенными на них трубами или сифонами для выбрасывания горючего вещества. Эти суда назывались сифонофорными, и приближение их к неприятельскому флоту внушало последнему чрезвычайный страх, т. к. выбрасываемый огонь горел и на воде и беспощадно уничтожал все, к чему прикасался 13.

Хотя секрет состава знаменитого греческого огня остался неизвестным, не раз было высказано мнение, что по существу это был состав, подобный пороху, хотя в нем были и другие отличные от пороха свойства, если придавать значение описаниям поразительного действия состава даже на воде. Состав выбрасывался на неприятельские корабли, а равно с высоты стен на осаждающего город неприятеля из особо устроенных глиняных и наглухо закрытых сосудов, которые в нужное время раскрывались посредством механического приспособления вверху сосуда и с силой на значительное расстояние выбрасывали горючий материал. Что это не был вполне пороховой состав, видно уже из того, что содержался в глиняных сосудах, которые, по-видимому, не разрушались и после употребления состава в дело, как это видно из множества подобных сосудов, находимых еще и по настоящее время. Действие состава, во всяком случае, было решительное и чрезвычайно губительное для неприятеля. Не только в деле под Константинополем с арабами в 672 и следующих годах, но и во все средние века до изобретения пороха знаменитый греческий огонь играл важную роль в войнах Византии и не раз спасал империю в крайней опасности.

Возвращаясь к арабским походам, повторяемым каждую весну движением на Константинополь из Кизика, мы должны признать их вполне неудавшимися и соединенными для арабов с громадными потерями. Сознав бесполезность семилетних усилий, арабы должны были отказаться от продолжения борьбы и на возвратном пути у берегов Памфилии близ Силея испытали сильную бурю, которая истребила часть флота, тогда как остатки подверглись нападению со стороны стратига кивиррэотской фемы. Наконец, и сухопутное войско на обратном пути от Константинополя сделалось легкой добычей византийских вождей Флора, Петроны и Киприана, которые убили 30 тыс. арабов. Можно думать, что Византии осталось воспользоваться благоприятным положением дел и поправить свои дела на границах Сирии, где арабы достигли значительного преобладания. Ослабление арабов скоро отразилось на состоянии взаимных отношений в Сирии. Христианское население Ливана — жители гор, недоступных для арабов, известные под именем мардаитов, — начало делать нападения на Сирию и Палестину; со стороны же Малой Азии заслоном против арабских нападений начинают быть обширные славянские колонии, организованные в фемы. Таковы были основания, побудившие калифа Моавию искать соглашения с Константином Погонатом и заключить с ним мир на 30 лет. Между условиями этого мира следует в особенности отметить уплату ежегодной дани в пользу империи.

Это был первый успех христианской империи над арабами. Царь Константин Погонат первый в длинной серии византийских царей оказал важную услугу христианству и европейской культуре, задержав победоносное движение арабов и поставив им серьезную преграду в укреплениях Константинополя. Услуга его была сознана и современниками, что видно из слов летописца, сказавшего в повышенном настроении «Узнав об этих событиях, жители западных стран, как каган аварский и выше его владеющие короли, экзархи и кастальды и самые сильные из западных народов, послали к царю послов с дарами и просили утвердить и любовь с ними Уступая их просьбам, царь утвердил и с ними мир, как верховный владыка. И была великая тишина на Востоке и Западе» 14Под несколькими замысловатыми выражениями, под которыми подразумеваются европейские государи VII в., несомненно следует читать и франкского короля, и лангобардских герцогов Италии, и, может быть, вестготских властителей Испании. Все эти государи до известной степени были в сфере влияния империи

Этими событиями, сулившими мир и спокойствие тогдашнему историческому миру, мы заканчиваем первый том истории Византии. Летописец помышлял о всеобщей тишине при рассказе о событиях конца VII в, между тем сколь далеко было человечество от этой вожделенной тишины, о которой оно мечтает, но к которой нимало не приближается на протяжении целых тысячелетий, доступных нашему изучению И сколько ударов готовил еще мусульманский мир как христианской столице империи, так и западноевропейскому человечеству! Тем не менее

Почти все VIII столетие и первая половина IX характеризуются общим термином «иконоборческого периода». Этот период не только носит во главе имя Льва Исавра, но и тесно связан с этим именем главными течениями, берущими начало в царствование этого императора, и теми реформами в законодательстве, которые падают на его время, обнимая военное дело и гражданские отношения по преимуществу земледельческого класса. Не потому, однако, занимающему нас периоду усвоено наименование иконоборческого, чтобы вопросом о борьбе за почитание икон исчерпывались все интересы, но потому, что умственная, нравственная и политическая жизнь общества в это время более или менее зависела от иконопочитания и направлялась стоявшими в борьбе партиями почитателей икон и противников почитания икон (иконокласты — иконоборцы). Но если, выясняя значение термина, мы стали бы отправляться от одного лишь внешнего представления о почитании икон или гонении против иконопочитателей, то наше понимание периода было бы и односторонне, и весьма недостаточно. Уже давно и многими было отмечено, что иконоборческие цари вооружались, главным образом, против суеверий современного общества, и что предпринятые ими реформы направлялись ко благу подданных, в интересах государства. Нельзя, кроме того, оставлять без внимания, что и тесно понимаемый вопрос о почитании икон не ими поставлен на очередь, а занимал умы многих христианских деятелей и ранее VIII в.