Владимир Лапенков - История нетрадиционной ориентации. Легенды и мифы всемирной истории.

Не могу здесь не процитировать отрывок диалога из романа Умберто Эко «Маятник Фуко», который мог бы послужить эпиграфом ко всей моей книге:

«— Почему по обе стороны Атлантики находят пирамиды?

— Потому что легче строить пирамиды, чем сферы. Потому что ветер образует дюны в форме пирамид, а не Парфенона.

— Ненавижу дух Просвещения…»

Иногда нельзя отказать в художественном мастерстве и интеллектуальной утонченности таким научным фантастам, как Захария Ситчин, который расшифровал ближневосточные мифы как свидетельства вторжения инопланетных «конквистадоров». Оказывается, генетическая вина за создание Адама лежит на ануннаках (нефилимах, элохимах), сошедших с неба на землю и «поработавших» с обезьяной. Как поясняет Ситчин, ануннаки прибыли на Землю 450 тыс. лет назад с планеты Нибиру, чья орбита пролегает так, что в нашей части галактики Нибиру появляется лишь раз в 3600 лет. Ануннаки прибыли сюда за золотом, с помощью которого они защищали свою приходящую в упадок атмосферу, и им для тяжелого ручного труда понадобились примитивные рабочие.

В принципе, такое перетолкование мифов можно рассматривать как художественную иллюстрацию к вполне научной теории о протонной бомбардировке, или «панспермии», из космоса. Ситчин родился в России, вырос в Израиле, учился в Лондоне, изучал древние языки, так что в культурном аспекте легко заткнет за пояс многих любителей покопаться на эзотерической ниве. Уже менее интересны, на мой взгляд, такие авторы, как Э. фон Деникен, А. Элфорд, р. Бьювел, Г. Хэнкок, А. Войцеховский, Б. фон Виттенбург и другие. Они как-то слабее… Тем более, на фоне современного кинематографа.

Конечно, познавать историю можно не только чисто рационально. Сухой эмпиризм часто порождает не только непонимание предмета, но и собственные мифы. По поводу непонимания мне вспоминаются некоторые выступления лауреата Нобелевской премии по физике академика Виталия Гинзбурга. Рассуждая о Библии и религии в целом, он великодушно делал «скидку» на их культурно-историческое значение, придавая ему недвусмысленно «музейный» характер. Но тут же очень эмоционально требовал не смешивать объективную науку и «мракобесие». Иначе говоря, жить надо строго но науке, а сказки следует оставить детям. — Детскость и явная музейность такого, оторванного от жизни, прагматизма очевидны. Спорить же с подобным подходом столь же бесполезно, как пытаться разъяснить глухому от рождения величие баховских творений.

Другой, более просвещенный и изощренный вариант толкования традиционной истории представлен в серии документальных фильмов Би-би-си, посвященной загадкам далекого прошлого. Отмечу два из них. В первом рассказывается об исследованиях знаменитой Туринской Плащаницы и делается попытка доказать, что реальным создателем данного артефакта может быть не кто иной, как Леонардо да Винчи. Поначалу, ошарашенный количеством и специфической тонкостью приведенных в фильме доказательств, я готов был согласиться с чем угодно, но при повторном, внимательном просмотре уже мог позволить себе чуточку иронии.

Нет, авторы фильма не допускали «поэтизмов» а la Барашков/Скляров, скорей, наоборот — их подвели излишняя ученость и формальная логика. Сам Леонардо был выбран по причине своей «опережающей» гениальности… Хотя вроде бы Туринская плащаница — это и не совсем тот случай из судебной практики, когда преступником должен оказаться именно тот, у кого уже были нелады с законом. Для того, чтобы создать такую подделку, Леонардо пришлось бы не только технологически опередить свое время (например, наладить «фотодело»), но и духовно. Не таким уж абсолютно независимым от своей эпохи предстает он из реальной истории. А главное — Леонардо пришлось бы в итоге превзойти и наши сегодняшние возможности. Ведь то, как чисто технически воспроизводятся многие детали на Плащанице, современная наука решить не в состоянии.

В другом фильме, посвященном истории библейского Ноя, авторы, не допуская никакого символического прочтения, попытались «спасти» легенду: привести ее к некоему обыденному сюжету о плавании шумерского торговца по разлившемуся, на его беду, Евфрату. Куцая пуританская логика, времен Юма и Адама Смита, выглядывает из этой «миссии спасения», как пружина из дырявого дивана. Миф в подобных случаях заменяется не искомой «истиной», а расхожей идеологией, способной на мифы (и дела) гораздо более худшие…

Наверное, пора уже сделать небольшое отступление от современных трактовок и для сравнения посмотреть, как концептуально, т. е. в теории, понимали мифологическое устройство мира древние писатели и сами жители Древнего мира.

Несмотря Ц2 богатое воображение Таких авторов, как Захария Ситчин, большинство квазинаучных гипотез выглядит довольно пресно в сравнении с философскими фантазиями того же Платона. Последний не случайно поместил рассуждения об Атлантиде в своих, самых зрелых философских произведениях:

прежде всего, великого грека интересовала проблема идеального государства, теория строения божественного Космоса, возможность построить идеальное человеческое общество. Подробное описание Атлантиды и ее трагической судьбы понадобилось Платону для доказательства, что благополучие государства зависит не от богатства и военной мощи, а от праведного образа жизни граждан. Забвение нравственных принципов приводит общество к катастрофе. (За недостатком места не стану приводить здесь многочисленные в мифологиях разных народов истории о «загордившихся» и наказанных великанах.)

По мнению исследователя древнегреческой литературы Э.Д. Фролова, в описании сказочного острова синтезированы некоторые исторические детали, напоминающие о Сиракузах, о микенских или персидских городах, о богатстве Крита. Наконец, в судьбе Атлантиды можно видеть и отголосок действительных катастроф — страшного извержения вулкана, разрушившего остров Феру (в середине XV в. до н. э.), землетрясений и наводнений, погубивших уже во времена Платона греческие города Гелику и Буру (373 г. до н. э.). Платон был первым европейским идеологом и главное в его рассказе, как уже говорилось, — посыл философский и моралистический.

Однако нас интересуют здесь не только классические тексты, но и их «подтексты», тот культурно-исторический «багаж» и концептуальный кругозор, на которых они основывались.

Местонахождение Атлантиды Платона изначально связано с Западом и Атлантикой через известный Миф об Атланте, держащем небесный свод, и о Геракле, добывшем золотые яблоки юности в саду Гесперид. Имя Атлант происходит от Atlas — «несущий», так йсе называются горы в Западной Африке, и уже некоторые древние авторы отождествляли ее территорию с Атлантидой. Геспериды, в свою очередь, соотносятся с вечерней, западной, Венерой, и совершенно понятно, почему именно там росли яблоки, возвращающие молодость.