Яков Рейтенфельс - Сказания светлейшему герцогу тосканскому козьме третьему о московии

Глава 19. О царской казне и отдельных его доходах

Долгое время московиты славились между многими другими народами добровольною бедностью и простотою образа жизни, но потом ими также овладели жажда золота и неудержимая страсть к стяжанию, и они начали насильно отнимать чужое имущество, чеканить монету и собирать сокровища. А так как все право и власть над подданными принадлежат в настоящие время князю, то все богатства стекаются к нему одному, так что московский царь справедливо считается одним из богатейших правителей на свете, так как ежегодный его доход, по достоверному счету, в общей сложности значительно превышает два миллиона рублей или венгерских червонцев; один архангельский порт, говорят, доставляет ежегодно 300000 червонцев. Большая часть этих денег идет на расходы по содержанию Двора, на потребности государства и благоустройство Сибири в особенности и других восточных областей. Остальная же часть идет либо на приобретение драгоценных вещей, либо вносится на хранение в казначейство, так что доходов гораздо более, нежели необходимых расходов. Не упоминая здесь вторично о тех поражавших своим количеством богатствах, собранных на Белоцерковном острове, при чем столько областей и городов подвергались кровопролитному разорению, и ныне уже истраченных, я не нахожу нужным, однако, скрывать, что таково же, а может быть, и еще больше, богатство нынешнего царя. Часть его сокровищ хранится в так называемой Золотой палате, где возвышаются в порядке расположенные груды драгоценных камней и жемчуга, причем ежедневно несколько искуснейших золотых дел мастеров и других художников заботливо их перечищают и тем увеличивают их ценность.

Источники доходов крайне разнообразны и почти бесчисленны. Из наследственных дворцовых поместий, называемых оброчными вотчинами, которые занимают около половины всего государства (другая половина распределена между духовенством и знатью), доставляется царю не только хлеб, мед, скот и многое другое в этом же роде, но и громадное количество чеканной монеты. Из повинностей, которые он единолично по желанию то увеличивает, то уменьшает, две в особенности приносят царю доход - тягло, взимаемое по всему государству с каждого четверика муки, и подать - т. е. ежегодный взнос, уплачиваемый всеми подданными без исключения, смотря по величине состояния, хотя в столь обширном государстве гораздо более денег собирается от пошлин портовых и так называемых конфискованных товаров.

В немалой степени заменяют сокровища и дорогие разного рода меха, которые, как бы по недостатку денег, одинаково служат вместо денег как во внутренней, так и во внешней торговле, так что знаменитый французский географ Сансон и многие другие, кажется, весьма удачно думали видеть в этих мехах золотое руно аргонавтов, ибо и Фазис, ныне называемый Фассом, в соседней с русскими Колхиде, славился некогда как всемирный рынок, да и Севастианополь в той же Грузии, в котором обыкновенно собирались единовременно 300 народов с севера ради торговых целей, пользовался не меньшею известностью. Мало того, и тут и там упоминаются, между прочими товарами, особенно меха, которые тогда необходимо было доставлять туда, главным образом, из московских земель в громадном количестве. Затем с кабаков, т. е. питейных домов, в которых по всему государству исключительно один лишь царь продает пиво, мед и водку, получается такой доход, что трудно даже сказать. Не меньший ежедневный доход доставляют и общественные бани, которые также он один повсюду содержит, так как частое купанье стало у мосхов не только обычаем, но даже законом, так что каждый из них посещает баню, по крайней мере, раза два-три в неделю. Но еще более барышей получается с постоянного преимущественного права торговать всякого рода товаром и в присущем царю праве первому покупать и продавать. То, что казна получает также и половину взысканий по уголовным делам, и десятую часть по всем прочим судебным делам, от продажи лошадей, из Татарии выведенных, и наконец, указ, которым запрещается не ввоз в государство, а вывоз из него денег, - все это приносит громадный доход. Наконец, даже и имущество частных лиц царь в случае крайней нужды считает себя более, чем другие властители, вправе отдать на общественную пользу.

Наш Алексей, однако, до сей поры совершенно справедливо не решался на это и, дабы показать свое милостивое отношение к подданным, решил, что достаточно в военное время взимать десятину, т. е. только десятую часть с доходов имущества по строгой оценке, тогда как отец его Михаил повелел платить себе пятину, т.е. пятую часть.

Глава 20. О некоторых должностных лицах

Хотя обязанности должностных лиц у мосхов носят почти одинаковые названия, как и в Польше, однако в самом отправлении большей части их видна с той и другой стороны разница. У поляков все направлено к свободе знати, в Московии же, вообще говоря, все находится в жалком, рабском подчинении. Некоторые высшие должности, когда-то обладавшие некоторым подобием свободы, либо совершенно отменены царями, или же власть и могущество их до того ограничены, что даже сами бояре, именовавшиеся правителями государства, ныне едва-едва могут считаться наравне с частными, простыми советниками. Но, кажется, многих (я далек от того, чтобы сказать “всех”) одновременно с их обессилением одолело сильное любостяжание, которым они, хоть отчасти, удовлетворяют если не честолюбию своему, то жадности. Так сильно господствуют ныне обман, подкуп, до того стало обычным развращать и развращаться! Из числа знатных должностных лиц воеводы или наместники получают в управление ту или другую область, приблизительно на три года. Они, хотя и являются представителями и подражателями царя, очень ограничены в своей власти. Они обязаны наиболее важные дела представлять на разбирательство царю и не могут лишить кого-либо жизни, не донеся сперва об этом в Москву. В остальном они отправляют правосудие более свободно, но так, однако, что никогда не забывают себя, изменнически выговаривая себе за разбор дела, так как они не получают от царя никакого годового жалованья, кроме взысканной с преступников пени. При отъезде на воеводство царь обыкновенно вручает им жезл, в знак власти, а может быть, и в виде напоминания о предстоящем наказании, ибо они легко лишаются не только своего сана и свободы, но, в виде роковой отместки, и жизни, как только возникает малейшее подозрение или жалоба на дурное ведение ими дел. Раньше они должны были оставлять жен и детей в Москве, дабы царь мог оказывать им большее доверие, ныне же вместе с ними отправляются в области, в качестве спутников, послы и дьяки, дабы взаимный страх и деятельное соревнование могущественнее удерживали каждого из них от несправедливых поступков.