Леонид Левитин - Узбекистан на историческом повороте

Теперь о так называемом хлопковом деле. О нем в разное время было написано большое количество публицистических и аналитических статей, освещено оно и в работах серьезных западных научных исследователей самого разного профиля, от криминологов до политологов (см., напр.: Critchlow James. Corruption, Nationalisim and the Native Elites in Soviet Central Asia in: JoCSt.

Vol. 4.1988, 2. Р. 142-161).

Я старался добросовестно проштудировать главное из опубликованного об этом действительно весьма примечательном событии периода завершения советской истории Узбекистана. Оно предшествовало кончине Рашидова, а возможно, и вызвало ее.

Очень коротко напомню суть дела. Согласно нереалистическим плановым заданиям, Узбекистан должен был ежегодно производить 6 млн. тонн хлопка-сырца. Широкое распространение получили подкуп и очковтирательство на всех уровнях партийного и государственного аппаратов. По самым сдержанным оценкам, за период с 1978-го до 1983 г. из средств, выделенных государством на закупку хлопка-сырца, было похищено не менее 1 млрд. рублей.

Официально хлопковое дело началось в 1983 г., когда Москва направила в Бухару следственную комиссию во главе с Т.Гдляном для проведения глубоких проверок сигналов о коррупции в высшем эшелоне областной власти. Вскоре сферой деятельности этой следственной комиссии стал весь Узбекистан. Было привлечено к уголовной ответственности и арестовано большое число партийных, государственных и хозяйственных руководителей. Из 13 первых секретарей обкомов партии 10 были смещены с должностей, причем 5 из них арестованы, а 1 расстрелян. Была заменена четвертая часть членов ЦК компартии Узбекистана.

Антикоррупционная кампания приобрела отчетливо выраженную этническую, антиузбекскую направленность. По инициативе одного из самых влиятельных тогдашних руководителей ЦК КПСС Лигачева в партийном и государственном аппарате Узбекистана производилась ротация кадров. На некоторые руководящие должности взамен узбеков были выдвинуты русские. Это должно было способствовать восстановлению полного контроля со стороны Москвы, значительно ослабленного, как считали на Старой площади, при Рашидове, усилению влияния Москвы на ход дел в республике. При этом Москва стремилась восстановить народ против своего национального руководства.

В средствах массовой информации непрерывно тиражировались различные примеры личного обогащения руководящих работников, систематического получения ими дефицитных товаров, недоступных простому народу, создания возможностей для престижного обучения и престижной работы их детей, уклонения сыновей ответственных функционеров от военной службы и т.д.

Вначале казалось, что московская стратегия развивается успешно: московскую комиссию буквально затопил поток анонимных писем. Однако уже через короткое время стало ясно, что эта кампания не достигла и не может достигнуть своей цели, что не удастся противопоставить узбеков их руководству, что, более того, они симпатизируют ему.

Объяснить это можно следующими причинами. Во-первых, узбеки воспринимали себя во всех этих ситуациях скорее не как жертв коррупции, а как в той или иной мере пользователей ее благами. Именно благодаря коррупции, считало большинство из них, Узбекистан мог получить от беспощадно эксплуатирующей его Москвы часть причитающегося ему. Узбеки воспринимали теневую экономику в качестве разумной альтернативы плановому хозяйству, из-за несовершенства которого они не могли приобрести в государственной торговле необходимые им товары. Только теневая экономика, считало большинство узбеков, может в известной мере решить проблему дефицита.

Во-вторых, антикоррупционная кампания была привнесена в Узбекистан извне, чуждой им по культуре и по образу жизни властью, стремящейся контролировать все и воздействовать на все сферы их жизни. Они готовы были пренебречь социальным и экономическим равенством, поскольку понимали, что только сильная местная элита может противостоять этой чуждой им власти.

В связи с хлопковым делом имя Рашидова было ошельмовано ташкентской партийной верхушкой во главе с Рафиком Нишановым, действовавшим по указке Москвы. Однако сразу же после прихода к руководству Узбекистаном Ислама Каримова Рашидов был самым почетным образом реабилитирован. Именем Шарафа Рашидова был назван один из центральных проспектов в Ташкенте. В столице и Джизаке были восстановлены памятники в его честь. Центральная улица Ташкента Сайилгох начинается у памятника Тимуру и кончается у памятника Рашидову. Нередко у этого монумента можно видеть цветы. Двадцать первого марта 2000 г., в день народного праздника Навруза, я видел там венки с трогательными надписями на лентах. Люди приносят их, помня то доброе, что сделал для страны Ш.Р.Рашидов.

В качестве советника Президента Кыргызстана Аскара Акаева мне довелось присутствовать на его встрече с академиком Александром Яковлевым политическим деятелем, ставшим вместе с М.Горбачевым одним из организаторов перестройки, бывшим членом Политбюро ЦК КПСС, бывшим секретарем ЦК КПСС, ведающим вопросами идеологии. Дело было в сентябре 1991 г. Яковлев занимал тогда какую-то должность, срочно созданную для него М.Горбачевым. Судя по местонахождению и размерам его кабинета в Кремле, должность была высокая. Время же наступило смутное, непонятное. Все уже шло вразнос.

И вот это состояние наступающего распада, чувство надвигающегося трагического конца системы, по-видимому, подвигло А.Яковлева на исключительную откровенность. В разговоре среди других возникла и тема Узбекистана. А.Яковлев сказал: "Рашидов при Брежневе держал себя достаточно самостоятельно, пытался проводить какие-то свои идеи. Власть же в Москве не терпела никакого своевластия, даже со стороны своих близких союзников. А коррупция... Что ж, разве меньшая коррупция была в Азербайджане, Грузии, Армении, той же Москве? И там в эти годы власть была криминальной".

Вот чем заканчивалась советская власть в Узбекистане. Никаких шансов выжить она уже не имела, горбачевская перестройка лишь ускорила неслыханные перемены, невиданные мятежи.

А что, если?

Лет десять назад у меня состоялась дискуссия с московским профессором-историком по поводу советской власти в Средней Азии. Он говорил: "Я согласен, была колонизация, был диктат Москвы. Но, подумайте, разве было бы лучше для тех же узбеков, если бы не было советской власти? Как бы они жили?"

Я сказал этому профессору тогда и могу повторить сейчас: "Прежде всего, жили бы узбеки не по чужому диктату, а в соответствии со своим умом и волей. А это право каждого народа".

Как жили бы без Москвы? В худшем случае - без репрессий, без экологических катастроф, без разрушения сельского хозяйства и многовековой национальной духовности. В лучшем - если бы включились в систему международных экономических и культурных связей, жили бы в процветающей и благоденствующей стране. И это хорошо понимали в конце XIX в. не только ученые мужи Петербурга и Москвы, но и те из российских колониальных администраторов и генералов, кто мог здраво и непредвзято оценить положение дел. Вспомним уже цитированный доклад генерала А.Куропаткина в главный штаб, в котором он писал о способности бухарских земледельцев при соответствующей поддержке превратить край в цветущий сад. Думаю, что этого русского генерала в некомпетентности и предвзятости вряд ли можно обвинить.