Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

Справка. Военный журналист и историк М. Кадет беседовал с Н. Я. Кульбицким в 70-х годах. После того как КВ свалился в Щару, экипаж спрятался на колокольне стоявшего неподалеку костела. Оккупанты прочесали местность, но на колокольню заглянуть не догадались. Фото лежащего в реке последнего КВ 6-го мехкорпуса впервые было выложено на сайте г. Слоним (http//www.myslonim.narod.ru).

Это последнее встреченное упоминание о действиях танкистов 6-го механизированного корпуса. Еще несколько экипажей Т-34 сумели вывести свою матчасть в Полесье, на участок 18-го погранотряда, но принадлежность их к какому-либо конкретному соединению не установлена. И есть одно свидетельство о событии, которое мне не удалось точно датировать, но которое, без сомнения, было в реальности. Рассказывает В. К. Колесников, 7-й танковый полк, башенный стрелок Т-34: «Командир приказал отойти в лес и следовать в район сбора. Так мы прошли еще несколько километров, не встретив ни одной своей машины, а рация не отвечала. Когда мы вышли в назначенный район, то там находилась немецкая артиллерийская батарея большого калибра. Помню, что все снаряды мы выпустили по этой батарее, но какие были результаты, не знаю. Знаю, что боеприпасы были на исходе, а горючего — на один час. Механиком-водителем у нас был Приходько, не помню, как звали, из Киева, студент. Заряжающим был ленинградец Леонов Евгений… Остальных фамилий не помню… Героями мы не были, но свой долг перед Родиной выполняли до последнего патрона. В каком-то местечке на окраине мы наткнулись на огромную поляну, окруженную колючей проволокой, где находились наши пленные солдаты. В стороне реки уже стояли две вышки с пулеметами, около проволоки ходили немецкие часовые. Посовещались с командиром. Решили напоследок (горючего осталось совсем мало) уничтожить охрану. Конечно, сейчас можно ведь писать что угодно, но было именно так. Мы разрушили проволочное заграждение, уничтожили вышки. Поливая охрану пулеметным огнем, отошли в лес, и горючее кончилось. А через десять минут нас стали бомбить самолеты, долго бомбили. Танк наш подбили, и мы его покинули. Через день, а мы держались все вместе и держали путь на восток, я был ранен (перебило голень правой ноги) и попал в плен».

Начиная с 28 июня германские войска, ранее наступавшие по фронту на оборонительные рубежи 3-й и 10-й армий, перешли теперь к активному преследованию отходящих советских частей. Когда им удавалось на отходе перехватить какое-нибудь подразделение, разыгрывались драматические схватки, в которых победа обычно доставалась немцам. Как писал Х. Слесина, самокатная рота 28-й ПД получила приказ: далеко впереди обнаружена артиллерийская часть Красной Армии на марше, необходимо догнать ее и уничтожить. Вскоре на песчаной лесной дороге были обнаружены следы гусениц тяжелых артиллерийских тягачей. Сблизившись с движущейся в восточном направлении колонной, командир роты принял решение обогнать ее по лесу и полям и блокировать путь отступления. Вечером рота вышла к той же дороге, оказавшись впереди спешащих на восток артиллеристов. Когда на дороге появилась головная машина, немцы предложили русским солдатам не оказывать сопротивления и сдаться. В ответ был открыт огонь из стрелкового оружия и пистолетов, полетели ручные гранаты. Два взвода взяли остановившуюся колонну в кольцо, хотя нацисты до сих пор не имели ясного представления, с кем они имеют дело. Расчеты противотанковых орудий открыли беглый огонь, третий взвод ворвался в деревню и завязал уличный бой. В ходе боя произошел ряд страшных взрывов, происхождение которых было немцам непонятно. Что-то рвалось в воздухе, яркие вспышки освещали вечернее небо, треск и грохот наполняли все вокруг. Под шквалом непрерывного автоматно-пулеметного огня и огня ПТО ответный огонь становился все слабее, немцы продвигались ближе и ближе. Когда подошли на расстояние тридцати метров, наконец, поняли, что атаковали подразделение тяжелой артиллерии на механической тяге. «Теперь солдаты понимают, что означают сумасшедшие взрывы. Враг просто стрелял по деревьям вдоль дороги, стремясь благодаря грубому прицеливанию использовать разрывы снарядов в надежде на их разрушительный эффект. Выстрелы и их результат один и тот же — следует лишь сумасшедший фейерверк. Наши люди уже вне этого огня». В атакованной колонне начали взрываться грузовики с боеприпасами, но бой не закончился. Он продолжался всю ночь и затих лишь с рассветом. Когда сопротивление советских бойцов было сломлено, немцы подвели итоги. Был разгромлен дивизион неполного состава или остатки полка: восемь длинноствольных орудий калибра, как написал Слесина, 100 мм (таких систем в РККА не было, возможно, противнику достались 107-мм корпусные пушки). Два орудия были сильно повреждены огнем противотанковых пушек, одно — полностью разбито. В отчаянии красноармейцы стреляли из походных положений, прямо с тягачей. В ходе боя одна пушка выстрелила прямо перед собой, уничтожив другое орудие и его расчет и взорвав грузовик с боеприпасами.

Избежать подобной участи удалось по меньшей мере двум сводным отрядам 11-го мехкорпуса. Когда в одну из ночей остатки 204-й мотодивизии проходили Кореличи (находятся на дороге Новогрудок — Мир), дозорные доложили, что в одном из дворов стоит наш танк, по их словам «целехонький». Танк оказался принадлежащим зам. командующего войсками фронта И. В. Болдину, который подтвердил отход на старую границу в направлении станции Столбцы (однако в мемуарах самого Болдина данный факт не фигурирует). В группе 204-й МД было несколько грузовых и легковых автомашин. На грузовиках были установлены 4 станковых пулемета; на них также ехали раненые, больные, с потертыми ногами. Западнее местечка Мир в деревне Уша (там протекает и одноименная речушка с топкими берегами, левый приток Немана) группа была встречена пехотой и мотоциклистами противника. Завязался бой, продолжавшийся с перерывами до вечера. Когда стемнело, уничтожив автомашины, группа Пирова по заранее разведанному маршруту перешла через реку Уша и ушла дальше на восток. Немцы вели обстрел трассирующими пулями, что давало советским воинам дополнительную ориентировку. Этот бой можно считать последним боем, который организованно вели остатки 204-й моторизованной дивизии.

Какие трудности и страдания пришлось перенести тем, кто пошел с генералом Мостовенко, неизвестно. А. И. Бабак вспоминал, что остатки 167-го ЛАП отступали вместе с какой-то танковой частью, но нет уверенности, что она была из 11-го корпуса: «В районе Барановичи мы были окружены. Бои продолжались несколько дней. Прорваться удалось лишь первым танкам. Много живой силы и техники осталось на поле боя. Я, как и другие, прицепился на танк КВ, но прорваться не сумел, так как танк попал на мину, нас всех сбросило. Я спустился к болоту. Там майор-танкист сформировал оставшихся (100–150) и вывел через болото ползком. Под утро мы вышли из окружения и пробирались севернее Барановичей. Возле Минска мы опять попали в окружение, где 5 июля я попал в плен. Нас, оставшихся в живых, погнали в пересыльный лагерь в г. Дзержинск» [486] Личный архив Д. Н. Егорова — И. И. Шапиро, копия. . Лишь генерал армии К. Н. Галицкий указал в своих мемуарах, что накануне прорыва в Полесье к его 24-й стрелковой дивизии присоединился сводный отряд 11-го мехкорпуса во главе с командиром и замполитом. 14 июля они вышли к своим в 80 км северо-восточнее Мозыря. На местах боев, которые вели части корпуса, осталось 266 танков, 141 бронемашина, 540 колесных машин и 110 мотоциклов. На следующий день южнее Могилева в полосе 61-го стрелкового корпуса вышел отряд 85-й дивизии, который вел зам. комдива полковник К. Ф. Скоробогаткин. Его люди некоторое время совместно продвигались на восток с группой Галицкого. Но среди вышедших не было многих бойцов и командиров, в том числе зам. командира 11-го МК генерал-майора танковых войск П. Г. Макарова, командира 29-й ТД полковника Н. П. Студнева и начальника штаба дивизии подполковника Н. М. Каланчука. Около деревни Большие Жуховичи Кореличского района остатки 29-й ТД были окончательно разгромлены и рассеяны на мелкие группы; полковник Студнев был убит. Н. М. Каланчук в арьергардных боях получил три ранения с контузией и, как он сам писал, вместе с 216-м полевым эвакогоспиталем был пленен в районе Старого Села западнее Минска. В мае 1943 г. за организацию побега, коммунистическую агитацию и пропаганду он был арестован гестапо, заключен в Нюрнбергскую тюрьму, а затем — в концлагерь Бухенвальд. Освобожден в 1945 г. По опубликованным данным, начальник артиллерии 11-го мехкорпуса генерал-майор артиллерии Н. М. Старостин также попал в плен, но в сентябре. Генерал Макаров умер от голода и болезней осенью 1943 г., Н. М. Старостин вскоре после пленения был публично расстрелян немцами для устрашения других пленных. Также попали в плен кавалерийские генералы Никитин и Зыбин, много штабных офицеров и командования частей корпуса: начальник оперотдела штакора подполковник Н. Д. Новодаров, начальник 1-го отделения штадива 6-й КД майор Н. Ф. Панасенко, командиры полков В. В. Рудницкий и Д. М. Алексеев. Начальник штаба корпуса полковник И. Е. Панков пропал без вести. Комкор 6-го КК 5 июля в одном из боев в районе Старого Села был с горсткой кавалеристов прижат к реке, тяжело ранен и подобран немцами. Обстоятельства пленения Е. С. Зыбина неизвестны. Можно лишь предполагать…