Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

На подходе к аэродрому в Скиделе истребители 122-го полка снова встретились с самолетами Люфтваффе, снова завязался ожесточенный бой. Горючее было на исходе — садились под бомбежкой; на летное поле падали горящие самолеты. Вскоре множество воронок вывело из строя взлетно-посадочную полосу, на ней выложили крест — запрет на посадку. Оставшиеся в воздухе пилоты ушли на Лиду, где находились зимние квартиры 122-го полка. На лидском аэродроме комдив 11-й провел краткий разбор итогов боев, уточнил обстановку и поставил частям задачу на завтра. Когда летчики расходились к местам стоянок, последовала внезапная атака десятки Ме-110 на бреющем полете. Только что севшие машины по сигналу зелеными ракетами вновь взлетели на остатках топлива. «Мессеры» разделились на две группы: одна начала бомбежку летного поля и самолетов на стоянках, другая «прочесывала» аэродром пушечно-пулеметным огнем. Одна из очередей насмерть поразила командира дивизии Ганичева, оказавшегося на открытом месте. Налет обошелся дорого: горели разбитые на земле самолеты, три истребителя были потеряны в воздушном бою, погиб полковник П. И. Ганичев, был ранен его заместитель полковник Михайлов. В кабине своего истребителя был убит П. Огоньков. Все же и не приятель потерял два «мессершмитта», один из них был сбит С. Ф. Долгушиным. А. М. Лункевич, работавший на реконструкции аэродрома вольнонаемным водителем автомашины, был очевидцем этого налета. Он вспоминал: «22 июня с утра я уехал на аэродром работать в первую смену, в то время фашистские самолеты сбросили несколько бомб на город, работа приостановилась, шофера с более чем 200 автомашин собрались около начальника транспорта, чтобы узнать причину бомбежки. В метрах двухстах от нас стояли два десятка истребителей, в которых видны были летчики. В этот момент послышался шум в воздухе. Я повернул голову в ту сторону и увидел около сотни „мессершмиттов“… Наши „ястребки“ начали взлетать в воздух. Три из них загорелись. „Мессершмитты“ ушли. Я вылез из-под кузова и побежал спасать раненых летчиков. Одного раненого вытащил из горящего самолета…» [128] Личный архив Д. Н. Егорова — И. И. Шапиро, копия. . Погибшего комдива с почестями похоронили, провели траурный митинг. Выступили многие авиаторы, в том числе замполит 122-го полка батальонный комиссар Шведов.

Справка. Сообщение об этом воздушном бое содержится в книге В. В. Щеглова (№ 123 списка источников), являющейся вольным пересказом ранних воспоминаний С. Ф. Долгушина. Поныне здравствующий Сергей Федорович категорически отрицает приписываемую ему победу в Лиде, утверждая, что при этом воздушном налете у советских пилотов не было никаких шансов взлететь.

Ближе к вечеру 122-й воссоединился, так как полосу в Скиделе привели в порядок. Техники и оружейники из Нового Двора еще не прибыли, поэтому летчикам приходилось все делать в основном самим (несколько техников 127-го полка помогали чем могли). Но в Скиделе не было патронов к ШВАКам, а пулеметные патроны находились в густейшей консервационной смазке. Приходилось на кострах кипятить в ведрах воду, размягчать в ней смазку и только потом протирать боеприпасы ветошью. До темноты дрались за Гродно. В составе своей эскадрильи Сергей Долгушин встретил над западной окраиной города «Юнкерс-88». Атака — и еще одна победа! Еще один бомбардировщик сбил ведущий группы. В ночь на 23 июня полк Николаева (вернее, то, что от него осталось) вернулся в Лиду: без техсостава, с пустыми баками и боекомплектами, с разряженными аккумуляторами. Бензин в Лиде был, в подземных емкостях, но не было средств перекачки, не было и ни одного автозаправщика. Патроны были, но тоже в смазке. За день было сбито пятнадцать самолетов противника, но это никак не компенсировало собственные тяжелые потери. Измученные летчики повалились спать в подвале летной гостиницы, а едва забрезжил рассвет, над Лидой снова появились Ме-110… Противостоять им не было уже никакой возможности.

Единственным истребительным полком армейской авиации, не понесшим потерь на земле при первом воздушном ударе, был 127-й ИАП, которым командовал подполковник А. В. Гордиенко. В нем на 22 июня служило 53 летчика, общее число самолетов И-153 и И-16 было 73. На полевом аэродроме Лесище все боевые машины располагались в отдельных «карманах», вырубленных на опушке леса, были замаскированы сетями и свежесрубленными ветками. 21 июня на дежурство заступила эскадрилья, политруком которой был старший политрук А. С. Данилов. В ночь на 22-е в готовности № 1 находилось звено А. Данилова, его ведомыми были младшие лейтенанты К. М. Трешев (впоследствии генерал, Герой Советского Союза) и Комаров. Как записано в хранящемся в ЦАМО «Дневнике работы 127-го иап», боевая тревога была объявлена в 03:25 утра. Было еще темно, но тревога никого не удивила, в последние недели это было частым явлением. Но то, что было дальше, совсем не походила на учебную тревогу. Данилов рассказывал: «Командир полка подполковник Гордиенко поставил мне задачу: в составе пятерки истребителей немедленно подняться в воздух и преградить путь у Гродно трем нарушившим границу „юнкерсам“. При этом предупредил, чтобы мы огня по ним не открывали, а „эволюциями“ своих машин в воздухе принудили нарушителей сесть на нашей территории. Я тут же приказал взлетать командирам звеньев Дерюгину и Петренко со своими напарниками Гариным и Шустровым вслед за мной» [129] Личный архив Д. Н. Егорова — И. И. Шапиро, копия. . Когда пятерка подлетала к Гродно, вся приграничная полоса на «той» стороне осветилась вспышками орудийных залпов. Иллюзии летчиков рассеялись: летевшие бомбардировщики «Юнкерс-88» были не нарушителями, а агрессорами. Один самолет врага политрук сбил лично, на оставшихся набросились его товарищи.

Командир полка был явно расстроен и недоволен самоуправными действиями своих подчиненных (ведь он еще не видел того, что происходило на границе). Но тут стали подходить командиры других подразделений полка. Доклад комэска старшего лейтенанта Дроздова о гибели в бою командира звена лейтенанта Ерашина вернул А. В. Гордиенко в состояние реальности. Последовал приказ: во главе семерки прикрывать Гродно тремя ярусами, сбивать все чужое, что попадется в небе. К. М. Трещев вспоминал: «По сигналу боевой тревоги мы набрали высоту 1000 метров над аэродромом и стали его прикрывать… Севернее Гродно на горизонте отчетливо стал виден тяжелый и зловещий строй вражеских бомбардировщиков Ю-87 под прикрытием истребителей МЕ-109». С аэродрома поднялась еще одна группа самолетов. Немцы немедленно были атакованы и, несмотря на прикрытие, три бомбардировщика потеряли. «Чайки», несмотря на то что по своей конструкции (деревянные бипланы) морально устарели, имели убирающееся шасси, крылья довольно тонкого профиля без расчалок, были очень маневренны и хорошо вооружены — четырьмя крупнокалиберными пулеметами БС.