Густав Эрве - История Франции и Европы

Король не осмелился разрешить самолично этот важный вопрос, от которого зависели все остальные. Депутаты третьего сословия, выслушав отказ двух привилегированных сословий соединиться с ними в одной и той же зале, и образовать одно общее собрание, постановили, что, как представители 97 сотых народа, они в праве выносить решения для всей нации; 17 июня их собрание приняло название национального собрания.

20 июня, утром, когда депутаты третьего сословия хотели занять свои места, они нашли запертыми двери той залы, в которой происходили обыкновенно заседания; король приказал их закрыть под предлогом приготовления залы к королевскому заседанию. Не подчиняясь такому беззаконному действию, депутаты третьего сословия, во главе со своим президентом Бальи, перешли тогда в другую залу, которая служила для игры в мяч, и там постановили не расходиться, не выполнив принятых ими поручений от народа. Там была дана известная клятва в зале для игры в мяч (20 июня).

Королевское заседание состоялось 23 июня; обратившись к трем сословиям, присутствовавшим вместе, король повелел им совещаться каждому в отдельности. Дворянство и духовенство удалились; но третье сословие не тронулось с места. Маркиз де Брезэ, главный церемонимейстер, повторил приказание короля. «Да, господин, закричал ему в ответ взбешенный Мирабо, мы слышали желания, внушенные королю; скажите вашему повелителю, что мы здесь по воле народа и что нас можно выгнать отсюда только силой штыков».

В течение последующих дней сельское духовенство, а также и некоторые из дворян присоединились к депутатам от третьего сословия; тогда король, по-видимому, пошел на уступки и издал распоряжение о совместных заседаниях трех сословий. Третье сословие вырвало, таким образом, у короля и привилегированных согласие на голосование в общих собраниях. Теперь уже было много труднее помешать проведению реформ. Собрание приняло название учредительного собрания, ибо дело шло ни больше, ни меньше, как о том, чтобы дать Франции конституцию, т. е. закон, регулирующий и определяющий то, как должна управляться страна в будущем, закон — назначением которого было заменить собой «добрую волю» короля.

Разрушение старого порядка . — Разрушение старого порядка было делом нескольких недель. Его произвел уже сам народ; собранию оставалось только освятить это своими постановлениями. 14 июля был нанесен решительный удар королевской власти.

Двор уступил депутатам третьего сословия 23 июня только из боязни восстания в Париже; в это время он не надеялся на достаточность своих войск для того, чтобы прибегнуть к силе штыков.

В конце июня и первые дни июля сосредоточив войско в Версале и у ворот Парижа, король отставил Неккера, и кавалерийские патрули грозно повисли над парижским населением, которое начинало уже волноваться.

Тогда, по предложению импровизированных ораторов. каков, напр., Камил Демулен, обращавшихся к толпе на улицах, в кафе, все стали вооружаться; были захвачены пушки и ружья, находившиеся у Инвалидов в знак единения украсились трехцветной кокардою: толпу рассеяли.

Хотя в ратуше и заседало своего рода избранное муниципальное собрание, но его никто не слушал. Сам народ встал на законную защиту себя и готовился противостоять насилию, которое подготовлял двор. 14 числа раздался всеобщий крик: «в Бастилию!» То была государственная тюрьма, напоминавшая собою об одном из самых ненавистных злоупотреблений старого порядка: o lettres de cachet (тайные предписания об арестах). В то же время это была грозная крепость, которая угрожала Парижу. После сопротивления, стоившего жизни одной-двух сотен людей, комендант де Лонэ сдался; но так как он стрелял по парламентерам, несколько человек, пришедших в ярость, растерзали его.

Весть о взятии Бастилии, этого символа прежнего деспотизма, пробудила во всей Франции и даже за границей, у людей, преданных свободе, чувство неудержимой радости. Казалось, будто наступила новая эра.

И действительно, взятие Бастилии означает собою начало царствования буржуазии и конец монархического деспотизма во Франции.

Ночь 4 августа положила конец феодальному порядку и существованию привилегированных сословий; она была, впрочем, следствием взятия Бастилии.

Когда разнеслась весть о взятии Бастилии, крестьяне бросились на замки, где бережно хранились документы на права дворянской собственности и старые дворянские грамоты, именем которых их владельцы осуществляли по отношению к крестьянству свои феодальные права. Эти замки были крестьянскими бастилиями. И крестьяне их разрушали, как разрушил народ и буржуазия Парижа Бастилию Сент-Антуанского предместия. Замки сгорели вместе со всеми грамотами. Это было начало жаккерии.

Перепуганная знать поняла, что пришло время уступок: ночью 4 августа дворяне, священники, чиновники — все отказались торжественно от всех своих привилегий; феодальный строй был уничтожен в самом принципе; к тому же крестьяне прекратили его — существование на деле. Права дворянства и духовенства, распространявшиеся на личность, были отменены без выкупа. Что касается до феодальных прав на денежные и натуральные повинности и церковных десятин, то они были тоже уничтожены, но для них был признан принцип выкупа; тот, кто нес их на себе, должен был дать некоторое вознаграждение собственникам, ими пользовавшимся до тех пор. Но когда вздумали заставить крестьян расплатиться, последние остались глухи к этому и в силу такого их нежелания, два года спустя, пришлось уничтожить статью о выкупе.

Привилегированные сословия прекратили свое существование с 4 августа.

Королевская власть перестала существовать с 14 июля; нужно было однако еще два революционных дня, 5 и 6 октября 1789 года, чтобы упрочить окончательно первые победы.

Король, побуждаемый своими придворными и особенно своею женой, Марией Антуанеттой, не отказался от мысли возвратить себе всю прежнюю власть. В первых числах октября войска снова были вызваны в Версаль. Офицеры королевского конвоя устроили банкет новоприбывшим офицерам. На этом банкете придворные дамы, в присутствии короля с королевой, заставляли офицеров надевать роялистские, белые кокарды; трехцветные кокарды топтали ногами.

Когда это стало известно, женщины из народа, раздраженные дороговизной съестных припасов, которую они приписывали двору, вышли с рынка, наводнили ратушу и направились в Версаль с намерением перевезти короля с его семейством в Париж: «булочника, булочницу и маленького пекаря», как они говорили.

Несколько мужчин примкнули к этой толпе; национальная гвардия, организованная на другой день после 14 июля и набранная из среды буржуазии, пошла вслед за ними, чтобы, с одной стороны, помешать излишествам, с другой же, оказать народу поддержку. Женщины наводнили королевский дворец, убили нескольких представителей дворцовой стражи и перевезли королевское семейство в Лувр, где оно, находясь с этих пор под бдительным надзором народа, не в состоянии было причинять никакого вреда.