Неизвестен Автор - Как строился и заселя

Петр Великий не делал никакого различия между черным народом и дворянами в смысле прикрепощения их к Петербургу. Для него все были равны в этом отношении, и еще в 1713 году он повелел, чтобы все причисленные к царскому двору, а также и другие чины, за которыми числилось не менее 30 душ крестьян, строились и жили в Петербурге безотлучно. Наряду с придворными он переселял сюда целыми слободами ремесленников, торговцев, солдат. Об этом великом переселении напоминают названия многих петербургских улиц - особенно на Петербургской стороне - Зелейная (ныне Зеленина), Ружейная, Монетная, Пушкарская, Дворянская, Белозерская. В этих улицах жили зеленьщики (пороховые мастера), пушкари, лица привелегированного звания и солдаты Белозерского полка. Моховая улица прежде называлась Хамовою или Хамовною, и на ней обретались "хамовные мастера", т. е. ткачи узорчатых полотенцев и скатертей. В вологодской и архангельской губерниях было набрано несколько сот семейств, занимавшихся плотничеством и судостроением. Эти дорогие и нужные царю люди были поселены на Охте, причем, когда они прибыли в столицу, им было выдано в ссуду по 2 р. деньгами и по 3 четверти муки на семью. Дома для них были здесь уже заранее построены, и была распахана даже земля для посева хлеба: так возникла Охтенская слобода.

В 1712 году велено было "недорослей всех городских жителей и фамилий, и знатных и низких чинов, которые для наук в школах и в службу ни к каким делам не определены, выслать в Петербург на житье безсрочно".

В 1714 году было приказано выслать на водворение в Петербург 300 человек купцов из Москвы "с женами и детьми безсрочно". Но вскоре Петр убедился, что от этих вынужденных петербуржцев пользы мало и, поэтому, начиная с 1719 года, начались некоторые послабления: тех купцов, которые еще не были препровождены в Петербург, было повелено оставить на месте. Тем из приехавших, которые не успели обзавестись на новом месте домами и делом, разрешено было вернуться на прежнее место жительства. Наконец, последовало разрешение богатым помещикам выезжать из Петербурга временно в свои имения, но не более, как на 5 месяцев.

Одним словом, жизнь в Петербурге была тогда настоящею государственной службой со всеми ее аттрибутами, вплоть до отпусков. Известная тенденция Петра - всех и каждого пристроить на служение государству,- сказалась здесь с удивительной яркостью! Первый труженик своего народа и первый слуга своего отечества, Петр невольно требовал того же и от других и в особенности строго проводил эти требования в деле создания нового государственного и национального центра.

По смерти Петра Петербург сразу распустился: туго натянутая струна вдруг ослабела, и началось нечто вроде повального бегства из Петербурга. Многие помещики бросали свои дома неотделанными и уезжали в деревню. Ремесленники и купцы следовали их примеру. В особенности Петербург оскудел населением во время недолгого царствования Петра II, когда даже двор переехал в Москву. Но этот кризис продолжался только до воцарения Анны Иоанновны и был явлением скорее болезненным, чем нормальным. При Анне Иоанновне повторились строгие репрессии для заселения столицы: зажиточных людей обязывали строиться в Петербурге под страхом отобрания в казну всего их недвижимого имения. Опять появились указы о высылке недорослей, о возвращении разбежавшихся ремесленников и пр. То же самое повторялось и в следующее царствование, т. е. при императрице Елисавете Петровне: все еще приходилось загонять людей в Петербург силою!

В наше время существует в "Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями" статья 63, карающая "самовольное возвращение в места, из коих виновные высланы" и применяемая, главным образом, к тем лицам, которых удаляют из столицы и ссылают в места не столь отдаленные.

Во времена Елисаветы Петровны существовало законоположение совершенно обратного характера: каралось не возвращение в столицу, а отлучка из столицы, и употреблялась ссылка на поселение в С.-Петербург!

Это не шутка, а, действительно, так: указ 14-го ноября 1744 года буквально гласит следующее: "непомнящих родства, а также называющих себя поляками и незаконнорожденных, являющихся в казачьи городки, ссылать в Петербург на поселение". Этот указ и другие подобные ему распоряжения не оставляют никаких сомнений относительно существования этой, более чем оригинальной, ссылки.

Настоящее, добровольное заселение нашей столицы началось только при Екатерине II. Эта государыня применила мудрую меру привлечения пришлых людей в столицу разными льготами (особенно для торговцев и промышленников). В сущности, она следовала по стопам Петра Великого, который охотно давал всевозможные земельные и иные льготы своим переселенцам. Но при Петре Петербург был еще слишком мало популярен для русского народа, он только-только возникал; жить в нем было трудно. А при Екатерине это был уже большой, комфортабельно устроенный и привлекательный город; к нему уже успели в России приглядеться; и поэтому мероприятия Екатерины II оказались подготовленными, поставленными на хорошую почву и сразу возымели успех. В ее царствование население Петербурга увеличилось до необычайных по тому времени размеров, поднявшись с 60 до 200 тысяч!

С тех пор начался уже нормальный, естественный рост нашей столицы, и в наше время не только не ссылают на жительство в Петербург, но, наоборот, высылают из него целыми партиями всевозможных золоторотцев "Спиридонов-Поворотов". Прежде им была бы в Петербурге лафа, ну, а нынче уже не те времена!

II.

Всякий большой город переживает в своей строительной жизни два периода: в первом он преимущественно распространяется вширь, как бы разливаясь широко и жидко по площади отведенного ему судьбою земельного надела. Во втором периоде он начинает уже расти вверх и уплотняться: дома сжимаются, пустыри между ними исчезают, этаж за этажом поднимаются над коридорами улиц. При дальнейшем его росте, когда он захватывает собою окраины, повторяется то же самое.

Наша столица пережила оба эти периода в течение своей двухвековой строительной жизни. Начавшись в высшей степени энергично при Петре Великом, строительный рост С.-Петербурга в течение целого века двигался в ширину. Затем начался (приблизительно при Александре I) рост в вышину. При этом разростание Петербурга происходило неравномерно. После строительной горячки петровского времени вдруг наступил резкий упадок: строительство прекратилось, строители разбежались из Петербурга, и по улицам стояли фасады недостроенных брошенных домов. Потом Петербург стал опять помаленьку увеличиваться, а при Елисавете Петровне наступила новая вспышка строительной деятельности. И такие волны подъема и затишья петербургского роста можно наблюдать на протяжении всего его двухвекового существования. В настоящее время наша столица уже в течение нескольких лет переживает новый период резкого подъема своей строительной жизни, что объясняется чрезвычайным ростом его населения за последние годы.