Юрий Бореев - Краткий курс сталинизма

Среди охранников и телохранителей ― Рябой.

Среди заключенных ― Усатый.

Артистическая среда ― Ус.

Ироническая кличка среди интеллигенции ― Отец родной.

Среди военных ― Верховный.

Среди партийной бюрократии ― Главный, Генеральный, Шеф.

Среди грузин-партийцев (до революции и в первое десятилетие после) ― Коба.

Этот внеличностный термин возник вместо слова-табу «Сталин» после разоблачения культа личности ― Ставка. НКВД ― Иван Васильевич (Грозный).

Англо-американские дипломаты, политики, журналисты ― Дядюшка Джо.

В Сталине было что-то бессмысленно жесткое, садистское.

Старая большевичка Полина Семеновна Виноградская рассказывала, что когда у Сталина родился сын Василий, любимой забавой отца было пускать в лицо мальчика дым от трубки. Смеясь, Сталин смотрел, как морщится и плачет от дыма ребенок.

Фельетонист газеты «Правда» Г. Рыклин рассказывал.

В начале 30-х годов состоялась встреча советских журналистов со Сталиным и другими руководителями партии и правительства. Я был на этой встрече. В конце ее мы коллективно сфотографировались. На фото я стоял рядом с вождем.

Шли годы и шли аресты. Хранить фото врагов народа было небезопасно. И я начал резать. Я брал в руки ножницы и отхватывал сначала по одному опальному члену ЦК и руководителю на два-три журналиста. Потом репрессии стали более массовыми, и я отрезал больше людей на снимке. Вожди и журналисты постепенно исчезали с фото. В конце концов остались только Сталин и я. После XX съезда я отрезал Сталина и остался один.

Шаляпин несколько раз встречался со Сталиным на квартире Демьяна Бедного и в Кремле. Великий артист говорил о вожде:

― Этот человек не станет шутить. Он столь же легко, как легка его беззвучная кавказская поступь в мягких сапогах, взорвет храм Христа Спасителя, почту или телеграф. Взорвет все что угодно. Он не злодей, он таким родился.

Во второй половине 50-х годов Константин Симонов и Александр Твардовский разговаривали о Сталине. Симонов сказал: «Он был велик и ужасен». Твардовский сформулировал: «Сталин был гроссмейстер политической игры».

Бывший руководитель отдела пропаганды на Россию в Третьем Рейхе Пунк говорил, что Сталин был великим императором, создавшим новую монархическую структуру России. В России все образуется и вернется к при вычным формам жизни: члены партии станут новым, дворянством, а их глава ― самодержцем.

Переводчик-англичанин, участвовавший в правительственных переговорах союзников, свидетельствует.

Глаза у Сталина были как у кошки. Он знал все факты и сохранял свежесть ума. Умел и любил унижать людей. С иностранцами был вежлив, но старался застигнуть врасплох и поставить в трудное положение. Окружение Сталина боялось его. Сталин ― человек целенаправленный, скрывающий мысли и намерения под маской уверенности и спокойствия. Тщеславие и страх доминировали в нем. На Потсдамской конференции Сталин всегда стремился занять центральное место. Темный, коварный и жестокий человек,

Черчилль характеризовал Сталина как крупного политика. А может быть, хитрил: Черчиллю нужен был такой союзник, как Россия. А путь к России был через Сталина. Учитывая социально-психологические претензии Сталина, английский лидер хвалил его. После войны он многое пересмотрел в своих прежних мнениях, но кое-что уже вошло в традицию его мышления и не поддавалось переоценке.

Находясь в Москве, знаменитый польский кинорежиссер Анджей Вайда должен был просмотреть ряд интересующих его кинодокументов. Случайно киномеханик запустил не тот ролик. В нем по распоряжению какого-то бюрократа для удобства хранения были собраны вместе и склеены все кадры, запечатлевшие участие Сталина в похоронах видных государственных деятелей. Вот Сталин и его соратники несут гроб с телом Кирова, вот в другую сторону несут гроб с телом Горького, вот навстречу зрителям ― гроб с телом Орджоникидзе; вот ― Куйбышева, Жданова и т. д.

Когда-то Гегель задавался вопросом: сколько раз нужно просыпать наборный; шрифт, чтобы сложилась строка «Илиады»? Может ли чистая случайность породить смыслонагруженный образ, несущий высшую гармонию и красоту? Киноролик государственных пoxopoн дает ответ на этот вопрос: случайность создала выдающийся по своей художественной выразительности и философской глубине образ Сталина ― разносчика смерти.

Бюрократия при Сталине стала, истинным хозяином жизни или, вернее, делила плоды власти с единственным Хозяином. Бюрократия и только она пировала во время чумы сталинизма, хотя иногда и несла потери от капризной логики своего властелина. Общественная собственность де-юре была, народной, а де-факто находилась в распоряжении Сталина и созданной им бюрократии. Власть была главной собственностью Сталина, и его бюрократии. Власть обменивалась на все и давала все, обеспечивала любые блага.

Я помню мой спор с Ильей Зренбургом. Он говорил, что ничего нельзя понять в сталинской эпохе, тек как все документы утрачены. Я же возражал ему, что, как палеонтолог по одному зубу может восстановить полный облик ихтиозавра, так и будущему историку достаточно будет даже одного документа, вроде распоряжения: «Передать швейную машину, принадлежащую пошивочной мастерской № 1, фабрике № 7. И, Сталин». Здесь видна такая степень концентрации власти, такое единовластие, такое единоначальное распоряжение мельчайшими объектами общественной собственности, что вся структура общества хорошо просматривается и можно понять его суть, не располагая другими данными.

Как известно, люди делятся на сов и жаворонков. Сталин был явной совой ― человек ночной жизни. Он вставал в 12―13 часов дня, ложился в 3―4 утра. До этого времени чаще всего ходил из комнаты а комнату, иногда работал, иногда звонил по телефону. В каждой из четырех комнат его дачи были белые телефоны, имевшие один номер. Телефоны выходили на большой коммутатор, который мог соединять абонента с любым городом страны. Эти ночные звонки держали я готовности весь партийный и государственный аппарат. Секретари обкомов, министры и их заместители, директора крупных заводов не спали, дежуря у телефона на случай звонка или запроса.

Аппарат при Сталине жил в страхе, благодаря чему не распускался, не местничал особенно сильно, не зарывался, блюл не только свои, но и некоторые государственные интересы. При этом аппарат создавался из исполнителей, а не из инициативных людей. Инициатива поощрялась только в рамках того коридора, который прокладывало указание Сталина. Централизация была столь последовательной, что общество походило на платоновскую пирамиду, на вершине которой был Сталин. Бюрократия находилась в первом высшем слое пирамиды, там, где у Платона помещались философы. Однако бюрократия наша была отнюдь не философична. Она знала лишь таблицу умножения философии сталинизма ― четвертую главу («О диалектическом и историческом материализме») «Краткого курса». Ниже находились рабочие, крестьяне и интеллигенция. Подножьем же сталинской пирамиды были рабы, миллионы заключенных, люди подневольного труда.