Ирина Карацуба - Выбирая свою историю.Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов

Но не менее важной причиной ее плачевного состояния был кри­зис самой «социалистической организации труда». Академик Татьяна Заславская в начале 80-х годов прямо заявила о том, что главная при­чина экономических неудач коренится в неспособности существую­щей системы обеспечить эффективное использование человеческих ресурсов и интеллектуального потенциала человека общества.

В то время как лидерам страны пути выхода из предкризисного состояния виделись в расширении числа отраслевых министерств и ведомств (к началу 80-х годов их было уже более 100 союзных и 800 республиканских), для многих стало очевидным, что без смены самой экономической системы, без создания экономических стимулов к тру­ду добиться перелома в экономике невозможно. При этом «материальные стимулы», которые вводились реформой 1965 года и, вероятно, считались достаточными с точки зрения руководства, на самом деле не могли стимулировать рабочих, так как составляли лишь 3% от их за­работной платы.

Существовавшая система не стимулировала и развития научно-технического прогресса, без которого было невозможно перейти от индустриального к постиндустриальному обществу. Несмотря на ши­роковещательные заявления о «соединении достижений научно-тех­нического прогресса с преимуществами социализма», к концу 70-х го­дов, когда США и лидирующие страны Западной Европы начали путь к постиндустриальному обществу, в СССР его примитивными форма­ми было охвачено менее 10-15% рабочих промышленности. В то же время работали вручную 40% рабочих промышленности, 55-60% строителей, до 75% работников сельского хозяйства. К 1985 году, когда в США работало 1,5 млн ЭВМ и 17 млн персональных компью­теров и ЭВМ, в СССР насчитывалось не более нескольких десятков тысяч аналогичных машин преимущественно устаревших моделей. В результате к середине 80-х годов СССР вновь (как и в 20-е) оказался перед угрозой нового стадиального отставания от стран Запада. Избе­жать этого при сохранении существующей системы было уже невоз­можно.

«Бровеносец в потемках»

После октября 1964 года к власти пришло новое (в сравнении со ста­линским окружением) поколение руководителей, средний возраст ко­торых составлял 55—57 лет. Лидером партии стал Леонид Брежнев. По мнению участников событий тех лет, реальной альтернативой ему был Алексей Косыгин, назначенный главой правительства. Этим во многом объясняется натянутость их взаимоотношений. В Политбюро ЦК КПСС у Брежнева не было стабильного большинства. Одним из ближайших сподвижников Брежнева стал Подгорный, а наибольший вес в новом руководстве первоначально имели секретари ЦК Михаил Суслов, Александр Шелепин, Юрий Андропов.

Главный идеолог партии Суслов бдительно следил не только за «чистотой марксизма-ленинизма», но и за равновесием сил в Полит­бюро: когда преимущество склонялось к Брежневу, переходил на сторону Косыгина, когда верх брал Косыгин, перемещался в прежний стан. По мере укрепления власти Брежнева происходили и кадровые перемещения. Все большие позиции во властных структурах занима­ли родственники, давние соратники нового вождя или лица, выра­жавшие ему свою безграничную поддержку. Так, заведующим общим отделом ЦК стал давний брежневский приятель еще по Молдавии Константин Черненко, а с поста директора кишиневской партийной школы на должность заведующего отделом науки и учебных заведе­ний ЦК был определен Сергей Трапезников. Последний буквально потряс академическое начальство, произнеся на совещании в ЦК, что партия поставила его, «чтоб руководить всей наукой». «Под родствен­ников» Брежнева создавались даже новые министерства.

С самых первых месяцев после прихода к власти Брежнева под лозунгом борьбы с «субъективизмом и волюнтаризмом» Хрущева на­чалась борьба против ряда принципиальных направлений его курса. В экономике произошел не просто возврат к прежней централизован­ной системе управления, но и началось ее разрастание. Только за 1976—1983 годы численность управленческого аппарата выросла на 3 млн и достигла 18 млн человек, на содержание которых ежегодно за­трачивались десятки миллиардов рублей. К этому времени на каждые 6—7 человек в стране приходилось по одному «управляющему».. Свер­тывание экономических методов управления и рост государственного аппарата превращали партию в неэффективный, забюрократизиро­ванный механизм.

В эти годы усилился партийный контроль над всеми сторонами жиз­ни общества. Уже на ХХШ съезде КПСС (1966) были отменены все новации в партийной жизни, принятые при Хрущеве, в том числе и по­ложение о ротации партийной номенклатуры. В уставе КПСС, приня­том на XXIV съезде в 1971 году, вводилось право партийного контроля за деятельностью администрации не только на производстве (как и ра­нее), но и в научно-исследовательских институтах, учебных заведени­ях, учреждениях культуры и здравоохранения. «Брежневская» консти­туция СССР 1977 года впервые в истории страны закрепила руководя­щую и направляющую роль КПСС в обществе, определив ее в качестве «ядра политической системы» (знаменитая 6-я статья).

Брежнев в большей степени, чем Хрущев, использовал чисто ап­паратные приемы в своей деятельности: как и его предшественники, он опирался на Секретариат ЦК, проводил предварительные обсуждения готовящихся вопросов (предвосхищая сами решения). Важней­шие для страны решения, как и при Сталине, принимались узким кру­гом лиц. Под лозунгом «борьбы за единство партии» глушилась любая точка зрения, не совпадающая с «генеральной линией». При Брежне­ве были негласно запрещены несогласованные выступления членов Политбюро и секретарей ЦК на пленумах и съездах партии, введена практика специальных разрешений Секретариата на поездки членов выборных партийных органов по стране, согласование текстов офи­циальных выступлений лидеров партии перед общественностью и т.д. Регламентация достигла абсурдных размеров, когда по личной прось­бе Брежнева во время его речей перед большими аудиториями в нуж­ных местах Подгорный должен был вставать и аплодировать, показы­вая пример залу. Позже, при проведении съездов партии и комсомо­ла в Кремлевском дворце съездов, рассаживали специальные группы скандирующих, обеспечивавших «бурные, продолжительные аплоди­сменты».

С конца 60-х годов начинается и с годами все более усиливается кампания по возвеличиванию самого Брежнева. Принимается специ­альное решение о показе по телевидению Брежнева и остальных чле­нов руководства в соотношении 3:1. Вновь вводится в оборот дискре­дитированное Сталиным обращение «вождь» (впервые его произнес член Политбюро ЦК КПСС Андрей Кириленко при вручении ему Брежневым Звезды Героя Социалистического Труда). В 1973 году принимается постановление о мерах по «повьннению авторитета вож­дя». Вслед за этим ему присваивается звание генерала армии, а затем и маршала Советского Союза. Он награждается несколькими звезда­ми Героя Советского Союза и Героя Социалистического Труда, орде­ном «Победа», двумя орденами Октябрьской Революции, двумя меж­дународными ленинскими премиями, многочисленными наградами зарубежных стран. Шутили, что художникам нередко приходилось подрисовывать на парадных портретах «вождю» левое плечо пошире, чтобы туда поместились все его многочисленные регалии. Одновре­менно до невероятных размеров раздувается военная биография пол­ковника Брежнева. Даже в вышедших в свет в 1969 г. воспоминани­ях Г. К. Жукова появляется мифическая сцена поисков маршалом во время визита в 18-ю армию начальника ее политотдела Л.И. Брежне­ва, который — вот незадача — «как раз находился на Малой земле, где шли тяжелые бои».