Андрей Пржездомский - Секретные бункеры Кёнигсберга

Открылись ворота, машина проехала по узкому въездному туннелю и оказалась на громадном замковом дворе. Здесь уже стояли два тяжелых «бюссинга» с брезентовым верхом, около которых расположилась кучка солдат в полном снаряжении с ранцами и вещевыми мешками в руках — по-видимому, так же, как и они, собранных из расположенных неподалеку частей. Знакомых не было видно. Единственное, на что обратил внимание Пауль, — черный цвет окантовки погон и петлиц у большинства стоявших во дворе военнослужащих. Значит, преимущественно здесь были саперы. Правда, в толпе мелькнул белый погон пехотинца и светло-желтые — связистов, но преобладал все-таки черный цвет. Артиллеристов и зенитчиков, кроме Пауля и прибывших с ним курсантов, здесь, похоже, не было вовсе.

Ожидать пришлось недолго. Из дверей ближнего подъезда вышли знакомые эсэсовские офицеры и высокий майор в серой полевой форме с поблескивающим над левым карманом френча железным крестом II степени. Кто-то скомандовал, и толпа в один миг превратилась в пеструю шеренгу. В течение пяти минут майор давал необходимые указания относительно размещения личного состава и порядка несения службы на время командировки. Все прибывшие должны разместиться в нескольких специально выделенных для этого помещениях замка, сдать обмундирование, оружие и предметы экипировки обер-фельдфебелю, оставив себе лишь самые необходимые личные вещи. Все будут переодеты в тиковые спецовки армейского образца и комбинезоны. Звания и должности прикомандированных никакого значения не имеют — взамен солдатских книжек, которые должны быть сданы тому же обер-фельдфебелю, все получат специальные удостоверения о прикомандировании к зондергруппе. В заключение майор предупредил, что прибывшим для выполнения специального задания категорически запрещается без соответствующего разрешения покидать настоящее месторасположение, писать и передавать письма родственникам и знакомым. После короткого инструктажа прозвучала команда «Разойдись!», но цель прибытия в замок и суть возложенных на команду специальных задач большинству, наверное, так и остались неясными. Остаток дня прошел в организационной суете: сдавались униформа и снаряжение, получались спецовки, решались вопросы расквартирования и довольствия.

Лишь на следующий день после завтрака в одном из помещений известного винного погребка «Блютгерихт» прикомандированным сказали, что они будут осуществлять погрузочно-разгрузочные работы с особо ценным грузом — экспонатами музея, расположенного в Королевском замке. Это несколько разочаровало Пауля, показавшись ему несерьезным и не соответствующим предпринимавшимся мерам предосторожности и секретности. Он, да, пожалуй, и другие солдаты ожидали какого-то особо ответственного задания, может быть, даже связанного с боевыми действиями на фронте. А тут… экспонаты! Странно было и то, что этим занимаются «эсэс», а не заурядные музейные работники.

Тем не менее всю команду разбили на три группы, назначили в каждой из них старшего и развели по местам работы. Пауля и его обоих однополчан из зенитного дивизиона и двоих крепышей, отрекомендовавшихся саперами, лейтенант в эсэсовской форме, бывший здесь кем-то вроде производителя работ, провел по узкому коридору и каким-то лестницам в помещение, сплошь уставленное различного размера предметами — громадными панелями с резьбой, зеркалами в позолоченных рамах, старинными шкафами, секретерами и письменными столами с тончайшими барельефами самых причудливых форм. Мебель и резные панели переливались на свету, множество украшающих их деталей — резные канделябры, золоченые орнаменты, гирлянды цветов и маленькие скульптурки — все это поразило солдат. Ведь никто из них никогда в жизни не видел такого великолепия, даже те, кто уже бывал здесь, в замке. Пауль же вспомнил, что нечто подобное он видел только в кинокартине «Великий король», в своих многочисленных сериях воспевавшей «подвиги» Фридриха II и «возвышение Пруссии».

Суетливый человек в сером костюме объяснил солдатам, как надо упаковывать эти предметы: все экспонаты имели бирки с номерами, соответствующими номерам на ящиках, сложенных в соседней комнате. В качестве упаковочного материала служили стружка и техническая вата, тугие мешки с которыми стояли рядом. Паулю досталось упаковывать три шкафа: один, инкрустированный янтарем, довольно внушительных размеров, по-видимому, от письменного стола, и два маленьких, очень изящных, с множеством ящичков и перламутровых ручек. Кроме того, ему пришлось попотеть с упаковкой громадного толстого зеркала в раме с золоченым орнаментом. Все это, тщательно обернутое и аккуратно уложенное в четыре разноформатных ящика с соответствующими номерами, было осторожно снесено вниз. Ящики нашли свое место в мрачных и немного зловещих подземных помещениях северного крыла замка, куда Пауль Зонненшайн с помощью двоих солдат доставил их по указанию лейтенанта.

Когда Зонненшайн вернулся в помещение, где оставались уже упомянутые панели и мебель, первая партия ящиков была заполнена. Лейтенант и почти постоянно находившийся в помещении человек в штатском показали солдатам, как следует установить крышку того или иного ящика, — особенно это касалось небольших ящиков, обитых оцинкованной жестью, как закрепить се с помощью специальных зажимов. После того как ящик был полностью упакован, музейный работник (а Пауль сразу признал в штатском сотрудника замкового музея) писал красным карандашом на верхней крышке какой-то только ему известный набор цифр, постоянно сверяясь с толстым блокнотом и делая, по-видимому, отметки в описях ценностей.

Нести по коридору и спускать с лестницы громадные ящики было очень трудно. Впятером они еле разворачивались со своей, хотя и не очень тяжелой, но неудобной ношей, и пока дотащили один ящик до грузовика, стоявшего во дворе, выбились из сил. Широкий кузов «бюссинга» вместил четыре узких длинных ящика. Поставленные торцом, по высоте они почти достигали брезентового верха. Не менее сложным оказалось закрепить их, чтобы при движении не болтались в кузове. Эту операцию солдаты проделали под непосредственным руководством человека в штатском, очень беспокоившегося за сохранность упакованных панелей. Толстыми веревками, почти канатами, они стягивали ящики по периметру и зацепляли концы за металлические скобы в бортах автомашины. После того как работа была закончена, грузчики успели передохнуть, присев на штабель свежевыструганных, пахнущих смолой досок, только что привезенных сюда, по-видимому, с лесопильного завода.

Двор замка был неузнаваем. И хотя по-прежнему над ним возвышалась массивная остроконечная готическая башня-колокольня, монументально смотрелось западное крыло с громадными окнами и тяжелыми контрфорсами, величественно выглядела старинная деревянная резная галерея северного крыла, тем не менее все приобрело запущенный, неухоженный вид. Почти у каждого подъезда лежали штабеля досок, мешки и бочки. Ранее сиявшие чистотой окна, казалось, были покрыты налетом пыли, которая поднималась от кучек непонятно откуда взявшегося здесь песка. Центр двора, где стоял фонтан, был буквально завален какими-то тюками, слегка прикрытыми брезентовым пологом. У противоположного крыла замка тоже шла погрузка. Только ящики и коробки были небольшими, и солдаты в спецовках носили их по одному, плотно укладывали в кузов другого «бюссинга».