Франсиско Луке - Луна доктора Фауста

Наступила ночь; из леса, со всех сторон подступавшего к деревушке, слышалось стрекотание сверчков и посвист какой-то ночной птицы. Дневной жар сменился ночной сыростью. Испанцы, завернувшись в плащи, сидели вокруг костра. Доминго Итальяно строгал кинжалом деревяшку. Веласко подкрался к нему со спины:

- А-а. бездельник, вот как ты несешь караул?!

- Чему быть, того не миновать.

- Дал бы ты мне как следует разглядеть этих индеанок,- попросил Веласко, входя в хижину.- У-у, какие хорошенькие, даром что дикарки! через несколько минут донесся оттуда его голос.

- Уймись-ка лучше, если не хочешь неприятностей. Губернатор шутить не любит.

Веласко растянулся на земле, закинул руки за голову.

- Ах, сейчас бы какую-нибудь милашку под бок! С самого Коро живу монахом.

- Ишь размечтался! Довольствуйся воспоминаньями.

- Ты думаешь, эти бабенки нажалуются Спире? Да никогда! Они, видать, совсем не прочь... Видел бы, как они в меня вцепились, чуть только я ступил на порог.

- Ладно. Если тебе так уж приспичило, пользуйся возможностью до рассвета. В случае чего я свистну.

Рассвело; поднялся разноголосый птичий щебет. Костер прогорел и едва дымился. Доминго Итальяно спал крепким сном, так же как и остальные часовые.

- Мерзавцы! - нарушил их покой крик вынырнувшего как из-под земли Спиры.- Спите на посту! Где ваш капитан?

- Вон там,- показал Доминго Итальяно.

Спира, размахивая факелом, вошел в хижину и едва не ослеп от бешенства: на полу в чем мать родила лежали Веласко и пленницы.

- Негодяй! - закричал Спира.- Как смел ты обесчестить чужих жен, и к тому же еще жен здешнего касика?! Из-за тебя мы не сможем заключить с ним союз!

- Ваша милость,- забормотал, вскочив, Веласко.- Это не я! Они сами...

- Ты еще будешь мне рассказывать, что они тебя принудили провести с ними ночь?!

- Клянусь, ваша милость, клянусь, что...

- Замолчи! Не отягощай своей вины ложной клятвой! Эй, кто там! Взять капитана Веласко! Привязать его к дереву! Восемь дней ничего не давать ему, кроме хлеба и воды! И горе тому, кто нарушит мой запрет,- я прикажу высечь его плетьми и продать в рабство первому же встречному дикарю.

В полдень явился касик в сопровождении свиты. Спира, рассыпавшись перед ним в любезностях, передал ему в знак дружбы взятых в плен жен. Касик же преподнес ему в дар два венца, отлитые из желтого металла.

- Золото! - вскрикнули все.

- Золото самой высокой пробы! - добавил Спира, не без растерянности вертя короны в руках.- Спросите его, маэсе Мартин, откуда у него столь драгоценные вещи.

Касик показал на запад.

- Он говорит, что до того места двадцать лун пути и сам он никогда не бывал там. Эти диадемы были подарены его деду. Путь туда лежит через очень высокие горы, вершины которых покрыты снегом.

- Немного же мы узнали,- сказал Спира.- И подумать только, что по милости этого безмозглого Веласко могли и вовсе остаться ни с чем. Немедленно отправьте гонца к Санчо: пусть освободит пленников, прежде чем вести их сюда. С помощью касика мы добудем себе носильщиков и разузнаем дорогу к Дому Солнца.- И, резко сменив тон, сорвался на крик: - Чтобы никто не смел кормить негодяя, едва не погубившего все дело!

К ночи Веласко совсем извелся от голода, тем более что в нескольких шагах от дерева, к которому он был привязан, шумно пировали испанцы и индейцы: на кострах жарились оленьи туши. Смачно обгладывая оленью лопатку, мимо прошел Себальос.

- Хуан,- взмолился пленник,- дай кусочек. Себальос показал ему кукиш и, нарочито громко чавкая, изобразил на лице неземное наслаждение.

- Ну дай же! - с угрозой в голосе простонал Веласко.- Дай, пока я с ума не сошел!

Себальос, присев на корточки, ехидно посмеивался.

- Не дашь? - в бешенстве закричал Веласко.- Так я ж тебя самого уморю голодом! Клянусь спасением души и костями предков, я заставлю тебя подохнуть с голода!

Он продолжал осыпать Себальоса бранью, как вдруг ощутил совсем рядом божественный аромат: жена касика принесла ему ножку подстреленного утром зверька, по вкусу напоминавшую поросячью.

Испанцы провели в деревне восемь дней, и Спира не переставал изумляться тому, что Веласко, посаженный на хлеб и воду, совсем не отощал.

Санчо де Мурга вернулся с поклажей и отпустил на свободу подданных касика, а Себальос по приказу Спиры отправился искать новых носильщиков и через три дня привел их с колодками на шее. Спира, восседавший в окружении своих капитанов рядом с касиком, велел индейцам приблизиться. Касик гневно сдвинул брови и, вскочив на ноги, о чем-то заговорил, негодующе обращаясь к губернатору.

- Он говорит,- перевел Мартин,- что вы не имели права захватывать этих людей, ибо они, хоть и живут в другой деревне, принадлежат к его племени, племени какетио.

Касик с искаженным от ярости лицом угрожающе размахивал руками перед самым носом Спиры.

- Ну, это уж слишком! - воскликнул губернатор и тоже поднялся.

- Он, ваша милость, грозит нам войной, если мы немедленно не освободим пленных,- с тревогой в голосе сказал Мартин.

На крики касика явилось не меньше сотни рослых и крепких воинов с копьями и палицами. Спира быстро прикинул: рядом с ним всего два десятка солдат, остальное войско разбрелось, и один неосторожный шаг грозит смертью. Ему пришлось смириться и с учтивой улыбкой сказать касику, что все пленные будут отпущены, ибо он не знал, что они принадлежат к союзному племени. Индеец, выслушав его, сменил гнев на милость, довольно засмеялся и снова сел. Спира же, не понижая голоса, приказал Себальосу:

- Исхитритесь как-нибудь увести отсюда невольников, а я скажу этому дикарю, что будто бы так полагается по нашему обычаю. А вы, Лопе,обратился он к Монтальво, не поворачиваясь к нему и словно продолжая разговор с Себальосом,- медленным шагом, не привлекая внимания, ступайте прочь, соберите всех, кого можно, освободите Веласко и нападайте на них!

Через полчаса началась схватка. И касик, и обе его жены были зарублены. Веласко в приливе состраданья предал их тела земле.

Еще тянуло гарью от сожженной деревни, когда экспедиция, углубившись в лес, поняла, что снова попала в царство Марии Лионсы.

- Чудное место,- сказал Гуттен, залюбовавшись прозрачными родниками и яркими цветами у подножья деревьев.

- Это край Марии Лионсы,- ответил ему юный индеец, которого прозвали Лионсио за то, что он постоянно твердил о царице леса.

Одного из пехотинцев укусила гремучая змея. Подоспевший Перес де ла Муэла рассек пораженное место ножом и высосал кровь. Гуттен посадил раненого на своего коня, а сам пошел пешком. Какой-то зверь, похожий на дикого кабана, но крупнее, пересек их тропинку, а потом, не выказывая страха, плюхнулся в воду.

- Что это? - спросил пораженный Филипп.