Франсиско Луке - Луна доктора Фауста

- Да. Отец пригласил его в Аугсбург, чтобы тот поведал обо всем, что видел. Я присутствовал при этой беседе. Он превозносил тебя до небес и проклинал Шпайера.

- Шпайера, то есть Хорхе Спиру? Мне казалось, они ладили.

- Ладили до тех пор, пока Гольденфинген не узнал, кто сжег его жену. Ведь это Спира донес на Берту в инквизицию, это он ее пытал, и первым поднес факел к костру тоже он.

В этой беседе Филипп получил ответы на многие вопросы, занимавшие его.

- Хорошо, что Спира умер,- сказал юноша.- Андреас, чуть только узнал о его смерти, отправился в наши края.

К дереву, у подножия которого разговаривали Гуттен и Вельзер, нерешительно приблизились Хуан Кинкосес, Дамиан де Барриос и Алонсо Пачеко.

- С вашего позволения, сеньор губернатор,- обстоятельно начал Кинкосес,- мы бы желали кое-что вам сказать...

- Говорите, друзья мои,- благодушно отвечал Гуттен.- Чем я могу вам помочь?

- С тех пор как удрал капитан Лопе де Монтальво, должность вашего заместителя не занята... Надо бы вам назначить кого-нибудь из тех, кому вы доверяете...

- Он дело говорит,- поддержал его Дамиан де Барриос.

- Да, господа, вы правы,- сказал Гуттен.- Назначаю моим заместителем дона Варфоломея Вельзера.

- Воля ваша,- после долгого молчания разочарованно протянул Алонсо Пачеко.

23. СУДЬБА ЛЕБЕДЯ

- Ну, вот и лету конец,- сказал Филипп,- а подкреплений мне так и не прислали. До сезона ливней остается меньше трех месяцев. Если промедлим, нам придется сидеть тут до октября. Что ты мне посоветуешь?

- Надо немедля пуститься в путь,- ответил на это Вельзер-младший.

Известие о том, что сын банкира сделался правой рукой губернатора, не слишком обрадовало испанцев. Испытанные и закаленные воины - Санчо Брисеньо, Хуан Гевара и Дамиан де Барриос - считали, что у них на этот пост имеется больше прав.

- Я бы понял,- злобно шипел некий Мартин де Артьяга,- если бы Гуттен, чтобы потрафить Вельзеру-папаше, назначил этого сосунка епископом, королевским казначеем или, на худой конец, знаменщиком в каком-нибудь богом забытом захолустье вроде нашего Коро! Но ставить нас под его начало в таком деле, как завоевание Эльдорадо,- значит бросить всем нам вызов!

- Мартин прав,- пробурчал Пачеко,- я бы тысячу раз предпочел подчиняться портному Луису Леону, чем этому сопляку.

В тот же вечер и падре Тудела сказал Филиппу:

- С назначением Вельзера вы дали маху.

- Варфоломей - на редкость смышленый мальчуган и заткнет за пояс любого из этих вояк.

- Пусть так, но этого далеко не достаточно.

- Что ж поделаешь,- примирительным тоном молвил Филипп,- отец его полновластный хозяин страны, где мы живем.

От этих слов священник схватился за голову:

- Ни слова больше, ради бога! Для нас, испанцев, кроме господа бога, есть только один хозяин - его величество император. Придерживаться иного мнения - значит навлечь на себя серьезнейшие неприятности.

Вспомните, что вы не в Европе, а в загадочном краю, называемом Новый Свет. Чуть только вы ступили на этот берег, как должны распроститься с прежними взглядами. Здесь никому нет дела до наследственных привилегий и выгод. Люди желают подчиняться только тем, кто с оружием в руках доказал свою опытность, сметливость и отвагу,- иная иерархия здесь немыслима...

- Верховые! - крикнул солдат.

Гуттен и священник поднялись на ноги. Вздымая тучу пыли, бодрой рысью к ним подскакали три всадника. В передовом они узнали Педро Лимпиаса.

- Добро пожаловать в Баркисимето! - приветствовал его Филипп.

- В последнюю минуту решил и я сопровождать вас на пути к Эльдорадо,соскочив с лошади, молвил Лимпиас.

- Ваша опытность, маэсе, обеспечит нам успех! - радостно отвечал Филипп.

- К сожалению,- прошамкал беззубым ртом Лимпиас,- кроме нас троих, никто больше идти не пожелал.

- Известно ли вам, что его преосвященство, наш общий, давний и добрый друг дон Родриго де Бастидас, назначен возглавить епархию Пуэрто-Рико и готовится покинуть Коро? Просил кланяться вашей милости,- сказал один из спутников Лимпиаса, снимая сапог, чтобы вылить из него воду.

Лицо Гуттена омрачилось:

- Я рад за него, хотя для Венесуэлы это немалая потеря.

- Епископ прислал вам письмо,- сказал Лимпиас, протягивая Филиппу свернутый трубкой лист пергамента, запечатанный красным сургучом.Посланный им слуга догнал нас на полдороге сюда и вручил его. Должно быть, что-то очень важное и спешное - видите, сколько печатей.

"В ноябре сего 1541 года остров Кубагуа из-за землетрясения на треть ушел под воду,- бледнея, читал Филипп.- Большая часть жителей его погибла. Педро Лимпиасу и его спутникам ничего об этом не ведомо, и я прошу вас не сообщать им о прискорбном происшествии, ибо в противном случае вполне вероятно, что ваши люди потребуют возвращения в Коро: почти у каждого в числе погибших были родные и друзья".

- Бедный Франсиско Веласко! - пробормотал Филипп, вспоминая своего беспутного товарища.- Как странно, что этот отчаянный рубака нашел свой конец не в бою и не в пьяной драке. Упокой, господи, его душу! Следуя совету епископа, он сжег письмо. Лимпиас, заинтересованный этой таинственностью, доверительно спросил его:

- Дурные вести?

- И да, и нет,- поглядев ему прямо в глаза, отвечал Филипп.- Не хотите ли, маэсе, стать моим квартирмейстером?

- Предполагаю, ваша милость, что об этом и шла речь в письме епископа, раз он развел вокруг него такую таинственность?

- Епископа мои дела не касаются,- гордо и сурово прервал его Филипп.Это я, рыцарь фон Гуттен, губернатор и капитан-генерал Венесуэлы, предлагаю вам должность в моем войске.

- С благодарностью принимаю ее, ваша милость. Для меня честь служить у вас под началом,- не стал отнекиваться и чиниться тот.

- Ура! - закричали обступившие их солдаты.

- Ну, это-то назначение вы, надеюсь, одобрите? - с просветленным лицом обратился Филипп к священнику.- Лимпиас испытан всеми родами смерти и, кажется, любим и почитаем солдатами.

- Пожалуй, чересчур любим и слишком почитаем,- чуть замявшись, ответил падре Тудела.

- Не говорите загадками, прошу вас! Объяснитесь!

- Вы совершили ошибку, взяв к себе в заместители Вельзера, а теперь допустили новую, ибо назначили на ответственнейшую должность человека завистливого и вздорного, проведшего в здешних краях полтора десятка лет и имеющего на солдат такое влияние, какого не имеет никто.

- Не могу взять в толк ваши речи, падре! Вельзер юн и неопытен - это плохо; Лимпиас стар и умудрен - опять нехорошо!

- Крайности одинаково пагубны, а стремиться надобно к золотой середине. Люди, которых вы сделали своими ближайшими помощниками,- это порох и вода. По самой их природе неминуемо возникнет соперничество, и стоит лишь одному сказать "да", как второй тотчас скажет "нет"!