Иван Ладынин - История Древнего Востока

Начало Нового царства было ознаменовано очень существенными изменениями в представлениях египтян о загробном мире, подготовленными их развитием еще с I Переходного периода. Если в эпоху Древнего царства вельможи, строившие себе гробницы, связывали свои надежды на вечную жизнь прежде всего с конструируемыми в них «мирами-двойниками», а в эпоху Среднего царства к этому добавилось ожидание оправдания на суде Осириса и получения места в его загробном царстве, то теперь стали явно преобладать представления, связанные с загробным миром Осириса .

В оформлении гробниц частных лиц и царей это проявляется прежде всего в изображении богов в сценах, связанных с посмертным бытием усопшего. Ряд фрагментов «Текстов саркофагов» в результате переработки превращаются в так называемую «Книгу мертвых» – текст, фиксирующийся на папирусе и в ряде случаев на стенах гробниц, снабженный изображениями и содействующий усопшему в его странствованиях по загробному миру и прохождении суда Осириса. Из примерно 200 глав «Книги мертвых» особенно показательны 30 и 125 главы. Первая из них – это заклинание, призванное не позволить сердцу усопшего свидетельствовать о его злых делах во время процедуры взвешивания перед Осирисом; вторая – так называемая отрицательная исповедь, представляет собой перечень самооправданий усопшего по поводу того, что он не совершал при жизни ряд точно названных злых дел:

«Я не чинил зла людям. Я не нанес ущерба скоту. Я не совершил греха в месте Истины… Я не творил дурного… Имя мое не коснулось слуха кормчего священной ладьи. Я не кощунствовал. Я не поднимал руку на слабого. Я не делал мерзкого пред богами. Я не угнетал раба пред лицом его господина. Я не был причиною недуга. Я не был причиною слез. Я не убивал. Я не приказывал убивать. Я никому не причинял страданий. Я не истощал припасы в храмах. Я не портил хлебы богов. Я не присваивал хлебы умерших. Я не совершал прелюбодеяния. Я не сквернословил. Я не прибавлял к мере веса и не убавлял от нее. Я не убавлял от аруры [мера площади полей]. Я не обманывал и на пол-аруры. Я не давил на гирю. Я не плутовал с отвесом. Я не отнимал молока от уст детей. Я не сгонял овец и коз с пастбища их. Я не ловил в силки птицу богов. Я не ловил рыбу богов в прудах ее. Я не останавливал воду в пору ее. Я не преграждал путь бегущей воде. Я не гасил жертвенного огня в час его. Я не пропускал дней мясных жертвоприношений. Я не распугивал стада в имениях бога. Я не чинил препятствий богу в его выходе. Я чист, я чист, я чист, я чист!

Чистота моя – чистота великого феникса в Гераклеополе, ибо я нос Владыки дыхания, что дарует жизнь всем египтянам в сей день полноты ока Хора в Гелиополе – во второй месяц зимы, в день последний – в присутствии Владыки этой земли».

Перечисленные в этом фрагменте злые дела трудно назвать «грехами» в понимании монотеистических религий, они представляют собой не нарушение божьей заповеди, а либо конкретное зло, причиняемое своему ближнему, либо нарушения установленных норм ритуала (т. е., опосредованно, также зло ближнему, так как нарушение норм ритуала может обрушить на всех, кто связан с этим ритуалом, гнев божества).

Хоремхеб приносит жертву Осирису. Роспись из гробницы в Долине царей

Особое внимание египтяне Нового царства уделяют изучению «топографии» загробного мира. Описания мест, которые предстоит миновать усопшему в ходе его странствований, есть и в «Книге мертвых». Но уже с эпохи Тутмоса I в царских гробницах появляются тексты и изображения так называемой «Книги Амдуат» (т. е. «того, что в Дуате», – загробном мире), описывающей повторяющееся каждые сутки ночное путешествие солнечного бога Ра в своей ладье по «Нилу», текущему в загробном мире (его «география» напоминает карту земной долины Нила, хотя различные его места оказываются населены чудовищами, с которыми Ра приходится порой сражаться). В царских гробницах XIX династии, помимо «Книги Амдуат», появляются сходные с ней по содержанию «Книга врат» и «Книга пещер». Если мы сопоставим это явление «специализации» религиозных источников, связанных с загробным миром, с тем, что уже было сказано о других религиозных текстах Нового царства (гимнах солнечному божеству, «Книге коровы»), то, пожалуй, сможем сделать вывод, что в это время происходит окончательное становление религиозного знания египтян как особой отрасли их знаний о мире в целом, со своими специфическими «исследовательскими методами».

Отношение к религии образованного слоя общества за пределами жречества (видимо, оно оформляется в особую категорию, уже четко обособленную от людей «мирских» занятий, именно в эту эпоху) меняется таким образом, что на основе мифологических сюжетов создаются светские литературные произведения . Прежде всего это относится к мифу об Осирисе: будучи основательно видоизменен, он становится основой притч о добре и зле – «Сказки о двух братьях» и «Сказки о Правде и Кривде» – и гротескного пародийного переосмысления истории борьбы за наследие Осириса – так называемой «Тяжбы Хора и Сета». В первых двух произведениях те роли, которые в мифе об Осирисе принадлежат богам, «переданы» людям, хотя и сталкивающимся с богами и различными магическими приемами. В «Тяжбе Хора и Сета» действуют именно боги, но наделенные чисто человеческими слабостями и эмоциями.

Подобное переосмысление мифологических сюжетов свидетельствует о появлении возможности их «небуквального» прочтения, как своего рода метафор «вечных вопросов», возникающих в отношениях между людьми. Вообще же становление художественной литературы на новоегипетском языке (помимо названных произведений, к ней принадлежит «Сказка об обреченном царевиче», тексты военно-исторической тематики и др.), не «зацикливающейся», в отличие от литературы среднеегипетской, на идеологических проблемах, а ставящей вопросы более широкого плана, а также берущей на себя чисто развлекательную функцию, – очень важный культурный феномен Нового царства.

Целый ряд папирусных свитков «Книги мертвых» был открыт уже на заре научной египтологии, в середине XIX в.: их первую сводную публикацию подготовил французский египтолог Эд. Навилль. Чуть позже началось изучение этого религиозного текста (использовался главным образом список в так называемом папирусе Ани). Работы британского египтолога Э. Уоллиса Баджа, в научном отношении очень специфичные уже во время их создания, а на сегодняшний день безнадежно устаревшие, благодаря своему сравнительно популярному языку до сих пор переиздаются (в том числе и в русском переводе).