Н. Тархова - «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.)

Правда, после по этому вопросу я написал прямо товарищу Сталину (читает копию документа). После оказалось, что это относится к т. Еремину, моему заместителю, а вовсе не ко мне, но все это ведь дало некоторый отпечаток и в моем личном деле и вообще на мое моральное состояние, и это донесение писал т. Шустин. Вы думаете, что на этом дело кончилось? Нет. Я написал т. Мехлису все очень подробно, но ответа не получил, и сейчас ходили разговоры о том, почему нашего комбрига не продвигают и т.д. Правда, за последнее время, когда я вернулся к себе, узнал о моем назначении комдивом. Это, товарищи, относится не только ко мне, а у нас много находится [товарищей] в таком нехорошем положении, т.е., можно сказать опороченными, а люди хорошие, работать могут, но не уверены, верят им или нет. Все эти ненормальные явления, безусловно, связываются с вопросами воспитания волевого командира..

Отсюда нам надо сделать вывод, надо с этим делом покончить. Если у нас не будет доверия к командиру, будет плохо. Мы должны знать людей, и учить людей, и заботиться о живом человеке. Каждый из нас может иметь недостатки, надо учить, надо на этот вопрос обратить больше внимания и надо заняться укреплением дисциплины. Надо создать крепкий рабочий коллектив. Надо укрепить дружбу с нашим командным составом. У нас и военная мысль не будет развиваться, если мы боимся зайти и побеседовать.

Козлов:По вопросам нашей военной доктрины . Здесь много останавливались, я хочу остановиться только на 3-х вопросах. Первый — в чем должна заключаться наша военная доктрина, которая должна быть изложена в наших военных уставах? Второе — как мы должны относиться к нашему военному уставу, и третье — как нам необходимо создать волевого командира?

По первому вопросу. На основе тех выступлений, которые здесь были, нам необходимо поставить вопрос в смысле подготовки нашей армии и страны в отношении военной идеологии так, что наша армия должна быть воспитана, а также и наше население должно быть воспитано в духе наступательной доктрины. Ни в одном журнале, ни в одной газете не должно быть записано, что мы будем только обороняться и бить противника на своей собственной территории. У нас должно быть записано, что мы будем обороняться только наступлением, и бить противника, и этим самым оборонять свое социалистическое отечество и его границы, но это не значит, что мы не должны заниматься другими вопросами. В отношении обороны я предполагаю, что достаточно сделано, но в наступлении мы проделали не все. Если мы дадим такую установку, то необходимо пересмотреть все мероприятия, и в первую очередь нужно поставить пересмотр всего организма, всей нашей армии.

В штатах стрелковой дивизии существующей, и сейчас создаваемой, преобладают тенденции оборонительного характера, ибо пехота настолько тяжела, что она не в состоянии будет давать те темпы наступления, которые будут необходимы. Я выступал в том отношении, что нужно облегчить пехоту от станковых пулеметов, но с этим не согласились многие товарищи и в своих предложениях для Главного военного совета дали большие нормы для пехоты, и вот мы видим, что боец нагружен до предела. Если мы хотим, чтобы у нас армия могла быть легкой и маневренной, могла выполнять задачи, которые перед ней стоят, надо организационную структуру пересмотреть строго под этим углом зрения. У нас уставов и всяких наставлений больше тысячи, по всем родам войск. Если мы возьмем одну пехоту, то в ней столько уставов и наставлений, что командир не в состоянии уложить их в свой чемодан. Целый ряд ценнейших наставлений до командира не доходит. Командир считает, что уставов слишком много, их не перечитаешь, и на 80% они временные и их можно не читать. Я должен здесь заявить, что Устав у нас хороший и только требует некоторых дополнений и изменений. В этом уставе 90% записано правильно, и даже немцы по принципу организации действовали по нашему Уставу в Голландии и Норвегии, и надо заметить, что именно немцы пользуются нашим Уставом. У нас не привито чувство уважения к Уставу. Тут виноваты мы, а Устав в целом очень хороший. Возьмите планы любого полка, и нигде нет, чтобы было записано, чтобы мобилизовать людей на изучение Устава.

У нас в вопросах партийно-политической работы есть масса ошибок и на фронте мы не успевали, что как только получаешь приказ, уже идут о нем разговоры [389]. Нам же нужно добиться положения, что раз получен приказ, его необходимо выполнять, а нам приходилось самим лично ездить и указывать, как выполнять тот или иной приказ. Мне кажется, что мы должны ездить и проверять выполнение приказа, но не уговаривать, чтобы его выполнить. Необходимо сейчас же изменить формы и методы работы организации, а также и политической работы. Что сейчас нам нужно сделать в смысле обеспечения знаний нашего Устава. Нам нужно сейчас же свести весь опыт Финляндии, а также указания товарища Сталина, взять это в основу, и еще раз тщательно пересмотреть всю уставную библиотеку, отменить частые проекты уставов, как это было в течение последних лет.

Следующий вопрос — это о воспитании волевого командира . В мирных условиях подготовку войск мы сверху расписываем, — сколько учебных дней нужно дать, какой должен быть распорядок дня и т.д., а затем каждый год пишем установки для боевой подготовки войск и забываем о том, что есть Полевой устав, и все же даем новые установки и другой порядок. Правда, может быть некоторые из них и нужны, т.к. нужно все сочетать со сложившимися условиями. Мы в условиях мирной обстановки за командира все делаем сами, а потом спрашиваем, почему тот или другой вопрос не выполнен. А ведь, если я уважаю приказ, и уважаю свое командование, я должен его выполнять.

Мы в системе мирной подготовки приучаем бойца к неиспользованию приказа или его невыполнению. Нужно дать командиру соответствующую установку в том, что вот тебе установка приказа и будь добр выполнять его самостоятельно в тех функциях, которые входят в твою работу. Надо дать возможность нашему командиру работать самостоятельно. Нам нужно поехать и проверить: если приказ не выполняется — на первый раз разъяснить, если не выполняется на второй — дать указания, а если не выполняется [опять] — то уже в третий раз наказать этого командира. Такое же положение мы имеем и в бою.

В тяжелых условиях наши командиры, т.е. в бою, не могут принимать самостоятельного решения. Нам нужно над этим поработать и приучить его, т.е. командира, к самостоятельной работе. Растерянность наших командиров также хорошо знает командарм т. Штерн. Поэтому я считаю, что в этих вопросах мы должны развивать волю командиров как в мирное, так и в военное время.

В военное время мало командиров воспитывается, и в мирное время, и в военное время ему нужно дать возможность проявить волю и инициативу, а у нас очень много опеки. Прежде чем принять решение, отдать приказ, как правило, приходилось всему командному составу докладывать о том, какое решение ты хочешь принять. Такая система была. Нужно эту волю командира воспитывать, чтобы командир имел доверие, тогда будет хорошо. Если командиру не доверяют, тогда будет так: прежде чем отдать приказ, проверить его, но можно это делать в другой форме. Я, предположим, получил от вышестоящего командира задачу, так позвольте мне принять решение и потом вам доложить, а у нас в практике было — до отдачи приказа, сначала доложите. Для того чтобы был у нас волевой командир, необходимо приучить людей, чтобы они отвечали за свои действия, а у нас не только в мирное время, но и в боевой подготовке люди за боевые действия не отвечают. Был такой случай, что полковой командир был снят, а к концу войны он был награжден орденом. Я хочу поставить вопрос так, чтобы командир за свои дела нес ответственность.