Н. Тархова - «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.)

Четвертое — у нас много зазнайства. Командир, окончивший академию, был назначен помощником группы, когда группа расформировалась, ему предложили полк, он говорит, что я полк не приму. Таких примеров, когда командир очень зазнается, — много. У нас нет положений о прохождении службы командным начсоставом. У нас плохо дело с изучением уставов, с работой над уставом. Мы имеем внештатную уставную комиссию.

Нужно в кратчайший срок создать главную уставную комиссию, чтобы там были люди штатные и по всем специальностям, в задачи которой входило бы следить за уставами, и чтобы эти люди смогли внести новую страницу в уставы. Ведь сейчас все шишки по этому вопросу валятся на меня, т.е. на начальника Управления боевой подготовки. Но я считаю, что эти обвинения не всегда верны, т.к. мы не должны писать все уставы. Ведь по приказу №113 Генеральный штаб еще не выполнил наставления по Полевой службе штабов, а также много другого. Ведь мы все-таки хотя бы и в этом Уставе даем новых 6 глав, и, по сути дела, это не старый устав в новой обложке, как здесь о нем отзывались.

Как организована работа над уставами в иностранных армиях? Франция выпустила наставление по вождению крупных военных соединений. Там военные министры вызывали офицеров, давали им задания написать некоторые вопросы, разрешили поездки в другие иностранные армии, где они около года их изучали, и после по возвращении написали о вождении крупных военных соединений.

Мы же всю работу по Уставу приняли на себя. Проект Устава 1938 г. дважды был у начальников всех управлений, и дважды по нему писались замечания, изменения и дополнения. И только после того он был представлен на утверждение народному комиссару. Я считаю, что такая система правильная, однако целый ряд вопросов оказался недействительным. Ведь когда писался этот Устав, то, например, вопрос укрепления оборонительной полосы не стоял. Поэтому, я считаю, что Устав должен быть дополнен двумя разделами: 1) оборона и 2) атака укрепленных районов.

Теперь несколько частных вопросов по докладу т. Мехлиса. О темпах наступательных операций. В наших академиях прививался такой темп — 8—12 км в сутки. Я считаю это правильным. Но вот основное — мы не изучаем серьезно противника, не знаем хорошо его вооружение, а также не знаем современной оборонительной полосы. Тактически в академии допускались темпы 2—3 и 20 км, но ведь о том, т.е. о единстве, у нас этого вопроса никто не знает, и даже Генеральный штаб нам до сих пор никаких установок не дал. Когда я писал проект основного закона для нашей Красной Армии, т.е. проект Полевого устава, я не имел никаких данных от нашего Генерального штаба. Я говорил, что темпы операции зависят от обстановки, и здесь об этом правильно в докладе остановился т. Мехлис.

Буденный: Должен вам сказать, что развитие успеха и определяет темп.

Курдюмов: Опыт современных войн нами используется из рук вон плохо. Если сказать, как мы использовали опыт Испании, то это просто получается тысяча и одна ночь. Я приглашал тт. Павлова, Смушкевича для того, чтобы поставить доклады об опыте войн хотя бы в Управлении боевой подготовки, и эти доклады дали очень много, но как система использования этого метода она не привилась. Системы использования опыта современных войн нет. Использование материала по современным войнам страшно затруднительно, т.к. материалы засекречены и поэтому они не являются достоянием для всей нашей армии. Опыт войны в Финляндии мы начинаем изучать по указаниям, какие нам дал товарищ Сталин.

Война в Финляндии показала, что наша армия еще несовременна, и в первую очередь недостает соответствующей боевой подготовки. Наша беда заключалась в том, что мы подготовку командиров считали подготовкой армии в целом. Германия, вступив в войну в 1914—18 гг. имела 60% комсостава, Франция 45%, а мы в Финляндии количество кадров в лучшем случае по пехоте имели 10—15% кадров. Как же мы должны оценивать это дело? Я по заданию командарма т. Штерна принимал соединение, и что оно посылалось в вынуждении и без всякой подготовки.

Товарищи, должен сказать, что основной контингент армии запаса и призыва состоял из молодежи. 2—3 года тому назад мы начали проводить работу с прибывающими к нам в армию людьми, но проводили ее плохо, и когда человек прибывал на сборы, он не занимался боевой подготовкой, а занимался именно чем-нибудь другим. Я считаю, что во главе боевой подготовки армии должен стоять один из заместителей народного комиссара обороны, а не как сейчас, когда это дело рассредоточено на несколько человек. Сейчас боевой подготовкой ведают тт. Буденный, Щаденко и др., но нужно все это объединить в одном человеке, который бы вел боевую современную подготовку сухопутных войск [390]. Начальника кадров войск по боевой подготовке надо подчинить непосредственно народному комиссару или его заместителю.

Как мы используем опыт последних войн при составлении проекта Полевого устава? Мы использовали его в достаточной мере, за исключением опыта войны в Финляндии. Когда началась критика на нашем совещании основных положений устава, я запросил всех начальников родов войск и начальников академий дать замечания по проекту Полевого устава. Замечания даны, замечания главным образом редакционного порядка, по тем серьезнейшем замечаниям — по интернациональным задачам, по вопросам нашей идеологии, нашей доктрины — эти политические разделы были согласованы с Политуправлением, с т. Кузнецовым. У меня имеется документ, подписанный т. Кузнецовым. Все политические разделы были согласованы с ПУРом.

Буденный: Я не хотел выступать. Товарищи очень хорошо выступали и доказывали те или иные вопросы, которые относятся к военной идеологии, к формам и воспитанию наших командиров. Это большое дело. Что касается доктрины, то эта доктрина колебалась и на протяжении всего существования после гражданской войны в нашей армии и ее колебали высшие начальники. Эта доктрина потом дошла до того, что у нас доктрины не могло быть, потому что у нас социалистическая армия — и бей всех врагов, какие бы только не подвернулись, а на самом деле это неправильно. Наша доктрина была такова, что нужно обороняться. В Первой Конной армии дошли до установленной польской границы, и бойцы говорят — дальше не пойдем, мы теперь будем обороняться. Эта доктрина преломляется. Наша армия должна быть наступательной, но никто не говорит, что она не должна обороняться. Все знают, что такое укрепленные районы, это знают и все академии, но на практике мы только сейчас встретились с линией Маннергейма. И тут мы оказались не совсем подготовленными с точки зрения того, что у нас низкая выучка командира и бойца, и не потому, что у нас наша артиллерия не могла бы разрушить этих укреплений. Такая артиллерия есть, и она могла разрушить, но в артиллерии у нас нет того, что мы не учли, что можно поставить на 200 метров 203-мм пушку и бить прямой наводкой, вот этого мы с вами не учли. В процессе нашей подготовки мы этого не учли.