Н. Тархова - «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.)

По правде сказать, очень хорошо, что мы раздавили международное диверсионное гнездо, но сказать, что это полностью современная война для нашей армии, нельзя. Надо отметить, что превосходство имела наша авиация, химия не была применена совсем. Обстановка этой войны имела превосходство нашей артиллерии и авиации. Но выучка войск, безусловно, была на стороне противника, и надо признаться, что финны в этом отношении стоят впереди нас.

Теперь в отношении военной идеологии . Я знаю, что вот, например, часть товарищей, как Павлов, Мерецков или еще кто-либо другой, в нужный момент примут правильное решение, но вот я не был и даже сейчас не уверен, что часть командиров, находящаяся на фронте, может принять решение такое, какое именно нужно, т.е. решение оперативное. Я, правда, знаю немало и таких командиров, которые примут, безусловно, правильное решение. Но вот в горных условиях, когда мне приходилось там бывать, я сразу убедился, что наши командиры ничего не понимают, и эта сторона вопроса у нас не подготовлена, т.е. мы не знаем действия войск в горных условиях.

Горные условия представляют из себя одну дорогу, кругом по ней ущелья, и нужно идти по этой дороге, найти правильное направление и рубежи. Как же эшелонировались наши войска? Я не беру в пример перешеек, а беру другие места, которые вы знаете. Там разбросали дивизии на 100 км и бросили их на съедение. Возьмите японцев, они не шли и не развивали такими дивизиями свои действия, а шли эшелонами, и, может быть, в день можно пройти 3—4 км, но все же это будет продвижением вперед. Я считаю основным недостатком оперативного мышления действий в горах, а у нас так и получилось, что мы попали в клещи. Еще одна особенность горных условий — это действие отделения, взвода, роты или батальона. Нужно, чтобы отделение и взвод были также слаженны. Нужна хорошая отработка роты, взвода и отделения и тут будет действовать боец отделения, и взвода, и роты — это уже, как правило.

Здесь несколько человек поднимали вопрос о том, чтобы пересмотреть институт комиссаров и якобы он вредный. Я должен сказать, что такое мнение проповедовали враги для того, чтобы насадить туда свою мерзость. Тут говорилось, что командир иногда, якобы, мешал в работе, но я считаю что если они оба — и комиссар, и командир, большевики, то они работать могут и безусловно не будут мешать друг другу, т.к. они работают совместно и выполняют одну порученную им общую государственную задачу для блага нашей страны.

Товарищ Козлов говорил, что у него сейчас при принятии решений присутствует много людей. Решение должен принимать командир и комиссар, а может быть, даже один командир. При здравом смысле и при серьезном отношении людей друг к другу затруднений не может быть. В нашей военной идеологии этого не может быть. У нас есть положение о членах военных [советов] [391], но оно не годится, его надо пересмотреть. Воспитывали мы наших людей неправильно. В войне с Финляндией это выявилось.

Красноармеец кричит — давай артиллерию, танки, а без танков он не способен двигаться, а своим огнем она не ограничивается. Почему мы не приучили бойца, чтобы он высоко ценил технику? Нужно привить веру в свои способности, в свое оружие, чтобы боец верил в свое собственное оружие, а то получается, если авиации нет, боец не может наступать. Это неправильно. Когда мы говорим, что наша доктрина наступательная, то нужно прививать веру в свое оружие.

Товарищи говорили, что средние школы должны воспитывать. Тут не совсем правильно. Школы должны воспитывать, прежде всего, чтобы человек был хорошо грамотным, чтобы он вышел из школы полноценно грамотным человеком. Занимаются в школах и военизацией, но, к сожалению, у нас так выходит, что все напишем, а потом забываем. Может быть, создать специальные школы, военизированные школы, такие школы, мне лично думается, нужны, но назовем ли это кадетским корпусом или еще как, но там должны обучаться дети военных. На днях — 9-го числа, мы осудили двух лейтенантов, одному дали 7 лет, другому 5 лет — оба командира только что окончили нормальную школу, и оба оказались преступниками. К сожалению, наши ребята еще многие являются беспризорными, и поэтому для детей нужно организовать такие специальные воинские школы [392].

У нас бывают отдельные случаи, когда согласно Внутреннего устава назначается начальник штаба, и, официально оформленный приказом народного комиссара, он вступает в свои права и безусловно должен быть допущенным и проводить секретную работу. Но нет, здесь начинают его по 2—3 месяца оформлять, проводить через особые органы и, может быть, больше чем по 3 месяца, не допускают к секретной работе. Тут, безусловно, у такого начальника штаба возникает то самое мнение, о котором говорил т. Кирпонос — верят ему или не доверяют. Я считаю, что если особые органы что-либо знают о человеке, то должны говорить об этом, когда его назначают. Этот вопрос также действует и прямо относится к нашему воспитанию военной идеологии.

Мехлис: Надо воспитывать на героизме наших людей, на конкретных примерах, на Хасане, на Испании, на Халхин-Голе, на походе в Зап[адную] Украину, на Финляндии, на тех выдающихся людях, на конкретных примерах, и об этом только шла речь.

Точно также по вопросу и о техническом зазнайстве. Когда выставляется лозунг о нашей технике, надо помнить сегодня и о технике противника. У нас не хватало пулеметов, патронов, и мы должны это помнить всегда. Нечего кричать о нашем техническом превосходстве, надо помнить — не зевай, техника идет вперед гигантскими шагами, и не надо себя успокаивать на достигнутом.

О создании волевого командира . Это вопрос дисциплины в Красной Армии. Нельзя ограничиться только одним изменением в Уставе. Если в законодательстве имеется ряд изъянов, это не значит, что человек может пять-шесть дней прогуливать, пьянствовать, с завода его увольняют за опаздывание на 20 минут, а у нас за прогул он не является дезертиром, и если только он прогуляет семь дней, то тогда его могут судить. И то он отделывается гауптвахтой, где он отдыхает, играет в шахматы и смотрит кино. При отклонении от призыва в армию он получает исправительно-трудовые работы до 1 года, а при отклонении от допризыва он подвергается до 6 месяцев исправительно-трудовым работам или штрафу до 500 рублей. Эти законы будут исправлены, устав будет у нас дисциплинированным уставом, появится все то, о чем мы здесь говорили по этому поводу, и нашей главной работой должна являться работа над дисциплиной. Нужно научить требовать с себя, с высшего командного политсостава. Надо дисциплину наладить.

Я думаю, что когда товарищи разъедутся по своим местам, у них будет большое удовлетворение, т.к. мы на этом совещании затронули массу чрезвычайно важных вопросов. Все основные вопросы нашей военной идеологии обсуждены и выявлено, чего нам не хватает, кто виноват и прочее. Я бы сказал, что здесь были отдельные толкования вопроса или просто товарищи недопоняли и представили их себе несколько иначе. Я должен еще раз отметить, что и видно из многих выступлений, что у нас слишком развито хвастовство. Я думаю, что некоторые товарищи отсюда сделают вывод, что при всех замечаниях и добавлениях, которые здесь были, мы действительно являемся страной патриотов, и что наша армия непобедима. Ведь нужно же понять, что мы должны работать по-большевистски, мы должны знать участки своей работы, и если взять всю нашу страну, то она действительно представляет страну патриотов и героев.