Нина Рабкина - Отчизны внемлем призыванье...

Итак, Толстой в судьбах декабристов увидел не факты, достойные глубокого сочувствия, а величие духа и прямо противопоставил их жизнь бедной, убогой, изуродованной духовной жизни процветавших и увешанных царскими орденами тайных советников и генералов.

Один из них — товарищ министра просвещения, некогда друг Пушкина, «декабрист без декабря», а к концу жизни воинствующий консерватор князь Петр Андреевич Вяземский, прочитав статьи Свистунова, в раздражении писал его издателю П. И. Бартеневу: «Они были политические Белинские… Все доныне известные в печати исповеди их не в силах переменить мое мнение» [269] Декабристы. Летописи Государственного литературного музея. М., изд. Государственного литературного музея, 1938, т. 3, кн. 3, стр. 497. .

Эта гневная реплика была вызвана непосредственно прочтением свистуновской статьи, оценивающей движение декабристов в политической истории России и участников этого движения. Автор статьи о своем отношении к Тайному революционному обществу и его идеям без обиняков писал: «Лишь пламенная любовь к Отечеству и желание возвеличить его, доставив ему все блага свободы, могут объяснить готовность пожертвовать собою и своей будущностью» [270] Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х гг. М., изд. Всесоюзного общества политкаторжан, 1933, т. 2, стр. 255. . Это было в 1870 году.

В следующей статье, являвшейся отповедью Свистунова фальсификаторам декабристского движения, бывший каторжник выразился еще определеннее: «Для меня это святыня» [271] Там же, стр. 303. .

Что же представлял собой этот упрямый, «окостеневший», по выражению Вяземского, старик, посмевший в 67 лет утверждать правоту дела, за которое на него надели кандалы и 30 лет гноили в острогах и рудниках Сибири? Что это за личность?

Лев Толстой встречался с ним в 1878 году, когда декабристу было уже 75 лет, а Толстой работал над романом о единомышленниках и товарищах Свистунова. Лев Николаевич бывал в его московских домах — в Большом Афанасьевском переулке и на Девичьем поле, переписывался с декабристом; письма того и другого опубликованы. Из текста толстовских посланий создается впечатление, что писатель был просто влюблен в «государственного преступника», преклонялся перед ним.

«Когда Вы говорите со мной, — писал Толстой 14 марта 1878 года из Ясной Поляны в Москву, — Вам кажется, вероятно, что все, что Вы говорите, очень просто и обыкновенно, а для меня каждое Ваше слово, взгляд, мысль кажутся чрезвычайно важны и необыкновенны; и не потому, чтобы я особенно дорожил теми фактическими сведениями, которые Вы сообщаете; а потому, что Ваша беседа переносит меня на такую высоту чувства, которая очень редко встречается в жизни и всегда глубоко трогает меня…» [272] Л. Н. Толстой. Собр. соч. М., ГИХЛ, 1953, т. 62, стр. 394–395.

Толстой со всем огромным темпераментом своей духовно могучей натуры переживал увлечение декабризмом и декабристами, и Свистунов оказался той фигурой, которая вызвала искренний восторг и совершенное доверие писателя.

«Работа моя томит, и мучает меня, и радует, и приводит то в состояние восторга, то уныния и сомнения, но ни днем, ни ночью, ни больного, ни здорового мысль о ней ни на минуту не покидает меня… поручаю себя Вашему расположению и только прошу верить, что дело, которое занимает меня теперь, почти так важно, как моя жизнь, и еще в то, что я дорожу моими отношениями к Вам столько же по той помощи, которую Вы оказывали и можете оказать мне, сколько по искреннему и глубокому уважению к Вашей личности» [273] Л. Н. Толстой. Собр. соч. М., ГИХЛ, 1953, т. 62, стр. 459–460. .

Письма Свистунова к Толстому отличаются большей сдержанностью, хотя они чрезвычайно корректны и в них чувствуется также сердечное расположение к знаменитому романисту. Однако присутствует и нарочитая суховатость, пунктуальность, несколько напоминающая нам аналогичные черты старика Болконского в «Войне и мире».

20 марта 1878 года Петр Николаевич отвечает Толстому: «С нетерпением жду Вашего посещения, граф. Дорого ценю Вашу беседу и желал бы доставить Вам больше материалов для предпринятого Вами труда на радость всей читающей публики, как и на пользу ей» [274] Тайные общества в России в начале 19 столетия. М., изд. Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1926, стр. 200–201. .

30 декабря того же года Свистунов замечает: «Только что получил письмо Ваше, граф Лев Николаевич, спешу кратко на него ответить. Благодарю Вас за поздравление по случаю праздника и за лестное обо мне мнение, превосходящее то, которое я заслуживаю» [275] Там же, стр. 202–203. .

В 1881 году, когда Толстой уже охладел к замыслу когда-то так томившего его романа о декабристах, добрые отношения между ним и Свистуновым продолжались. Он посещал также Матвея Ивановича Муравьева-Апостола — друга Свистунова.

10 ноября 1881 года Петр Николаевич адресует немногословную записку в Ясную Поляну: «Крайне жалею, граф, что Вы меня не застали, я так ценю редкий случай побеседовать с Вами, что без комплимента скажу Вам — досадовал на себя, что выехал из дому в такую погоду. Матвей Иванович, узнав от меня, что Вы собираетесь его навестить, просил меня условиться с Вами, как бы нам в одно время быть у него, потому что он с трудом слышит и говорит» [276] Тайные общества в России в начале 19 столетия. М., изд. Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1926, стр. 204. . Разница в возрасте декабристов была в 10 лет. Муравьев-Апостол в ту пору был прикован к креслу тяжелой болезнью.

Очарование личности Свистунова, видимо, долго довлело над Толстым. Импонировало ему в воззрениях, характере, манерах Петра Николаевича многое.

Обратимся к воспоминаниям внучки декабриста И. А. Анненкова М. В. Брызгаловой. «Встреча моя с декабристом Свистуновым произошла в Москве осенью 1885 года. Я была в то время 13-летней девочкой… Дорогой отец рассказывал мне о том, что Свистунов был особенно дружен с моим дедом: оба они в 1825 году служили в кавалергардском полку и пошли в ссылку, будучи очень молодыми» [277] Там же, стр. 179–180. .

Далее мемуаристка сообщает, что декабрист проживал с незамужней дочерью Марией Петровной — «полной, немолодой особой». Встреча описана хоть и скупыми красками, но довольно точно оттеняющими особенности характера старика: «Вскоре послышались легкие быстрые шаги, и мы увидели перед собой маленького сухого старика с белой бородой, одетого в черный костюм. С радостным восклицанием: „Как, это ты, мой дорогой!“ (франц.) он пошел навстречу отцу и стал его обнимать… В ответ на мой низкий реверанс старик чрезвычайно ласково со мной поздоровался. Затем мы уселись около чайного стола и стали пить чай. Свистунов был, видимо, весьма обрадован приездом моего отца, который рос в Сибири на его глазах. Разговор шел большей частью на французском языке, которым старый декабрист владел в совершенстве… Меня поразила элегантность и изящество его манер и изысканная вежливость» [278] Тайные общества в России в начале 19 столетия. М., изд. Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1926, стр. 180. .