Гвидо Препарата - ГИТЛЕР, Inc.

Приблизительно в то же самое время, 19 мая, Черчилль назначает Сэмюэла Хора британским послом в Мадриде; бывшего умиротворителя, которому доверяли нацисты.

Более того, через Швецию британцы в конце мая подбросили нацистам дезинформацию о том, что основное ядро умиротворителей, оппозиционных Черчиллю, группируется вокруг Галифакса (187). Мнимый раскол британского истеблишмента на два противоборствующих клана, каковое уже однажды использовалось для внедрения Требича в 1920 году, на этот раз был в новом, куда более грандиозном масштабе приспособлен для постановки последнего действия в великом обмане Третьего рейха (см. рис. 5.2), — и не случайно, что за кулисами обеих операций стоял всё тот же Черчилль.

Двойные агенты типа барона де Роппа в то время убеждали нацистов в том, что «только после крупных сражений, в которых исчезнут последние сомнения в военной мощи Германии», партия мира сможет опрокинуть кабинет Черчилля (188).

Нацисты поверили всему: они много лет преданно смотрели в глаза лидеров этой партии, бросавшей огромную тень на всё британское общество: дипломатический корпус, разведывательные службы и весь правящий класс. Всё они были, так или иначе, вовлечены в те или иные фашистские движения, готовые совершить переворот, если состоится вторжение в Британию и она будет принуждена к миру. Таких фашистских групп было множество, и назывались они по-разному — «Связь», «Правый клуб», «Нордическая лига»… (189) Но лишь немногие из них были настоящими движениями.

3 июля Виндзор был уже в Лиссабоне — там он и стал ждать приезда нацистов. Он остановился в доме своих богатых португальских друзей, связанных с германской разведкой. Принц много говорил, и содержание всех его разговоров немедленно передавалось в Берлин для сведения Риббентропа. Утверждали, что 12 июля принц рекомендовал нацистам, не жалея сил, бомбить Британию, для того чтобы вынудить её пойти на немедленный мир с Гитлером (190).

С 10 июля 1940 года люфтваффе начало бомбить британские порты и тыловые базы. Воззвав «ещё раз к разуму и здравому смыслу», Гитлер предложил Британии мир в своём обращении от 19 июля 1940 года. И снова Британия ответила отказом. За три дня до этого фюрер насторожил своих генералов, приказав им подготовить план вторжения в Британию через Ла-Манш, — то была великая нацистская мистификация, названная операцией «Морской лев» (Seelowe): естественно, Гитлер не собирался осуществлять её на деле. И Черчилль прекрасно это понимал (191).

Потом, в конце июля, в Лиссабоне приземлился высокопоставленный нацистский представитель. Документы, касающиеся этой миссии, были строго засекречены самим Черчиллем (192), достоянием гласности стали лишь несколько шифрованных донесений. Из заслуживающей доверия реконструкции данных следует, что Вальтер Шелленберг, один из ведущих деятелей нацистской разведки, присоединился в Лиссабоне к своему шефу Рейнгарду Гейдриху ни много ни мало для того, чтобы сопровождать заместителя фюрера Рудольфа Гесса, прилетевшего из Германии для завершения раунда предварительных секретных переговоров с герцогом — давним знакомым Гесса с 1937 года (193).

О чем они говорили 28 июля, неизвестно, но содержание переговоров становится понятным из дальнейшего развития военных событий и из заявлений, сделанных герцогом своей свите: именно что в данный момент он не готов рисковать гражданской войной в Британии ради возвращения трона, но бомбёжки могут образумить Британию и, возможно, подготовят страну к его скорому возвращению с Багамских островов, управление которыми он в тот момент принял по предложению Черчилля. 1 августа 1940 года Виндзоры сели в Лиссабоне на лайнер, направлявшийся в Карибское море, и окончательно сошли с политической сцены.

«Недовольный скромными результатами рейдов люфтваффе, [в тот же день Гитлер] объявил о своём намерении ужесточить кампанию и приказал беспощадно и непрерывно бомбить Англию, этой воздушной войне он присвоил кодовое название «Орлиный налёт» («Adlerangriff») (194). Этот план был представлен как своего рода громоподобная преамбула к воображаемому вторжению в Британию, каковое, будучи по самой своей природе чистым блефом, была, соответственно, отложена Гитлером на неопределённый срок. Воздушная битва над Британией, которую Гитлер начал с нескрываемой неохотой, началась 13 августа. Гитлер никогда не желал всерьёз воевать с Британией, очевидно, что и в этот момент он не готовился к войне с нею: Германия имела в Атлантике всего десять подводных лодок, а её бомбардировщики были непригодны для широкомасштабной воздушной войны. «Ясно, что её военно-воздушные силы никогда не предназначались для такой цели» (195). Неудивительно, что «Орлиный налёт» потерпел фиаско — официально он был отменён 17 сентября, спустя 36 дней после начала воздушной битвы за Англию, a de facto налёты закончились 10 мая 1941 года после обмена бессистемными воздушными рейдами с противником.

Виндзор отлично послужил целям Черчилля: он спровоцировал Гитлера на тот «воздушный разбой», которого Черчилль ждал как манны небесной с 1934 года и который он — с осени 1939 года — предъявлял как главный козырь американцам в своих попытках втянуть их в войну Почти два года Черчилль шантажировал Соединённые Штаты, грозя, что Британия может сдать свой флот Гитлеру, если тот бомбёжками принудит её к капитуляции. «Британцы ежечасно, — предсказывал посол Кеннеди, — будут измышлять способы запутать нас в свои сети» (196).

Правда, однако, заключалась ещё и в том, что Британии война стоила полтора миллиарда долларов в месяц, — повторялся сценарий Первой мировой войны: Америку надо было всеми силами заманить в британскую евразийскую интригу. Но Рузвельт и стоявшие за его спиной клубы не нуждались в убеждении — с 1938 года они перевооружились, причём сделали это в колоссальных масштабах; того, чего не удалось добиться с помощью «Нового курса», добились с помощью перевооружения: после игры в русскую рулетку с Монтегю Норманом в 1929 году, Америка в следующем десятилетии получила десятимиллионную безработицу. Со временем Америка подобрала их — по одному — и одела в хаки, превратив к 1940 году резервную армию безработных в вымуштрованную боеспособную армию из одиннадцати миллионов Джи-Ай. Соединённые Штаты рвались в бой.

После бесславной кончины немецких репараций в 1932 году американцы поклялись, что не будут продавать оружие воюющим и агрессивным странам, а если и будут, то только за наличные деньги. Однако в 1939 году законодательство было пересмотрено, и американцы снова начали продавать оружие воюющим странам, а к концу 1940 года, под давлением неплатежеспособной Британии, американцы согласились продавать оружие в кредит. «Предположим, что у моего соседа горит дом, — с пафосом говорил Рузвельт в обращении к американскому народу 7 декабря 1940 года.— Я не стану говорить ему: «Мой шланг стоит 15 долларов… Мне не нужны 15 долларов — я хочу, чтобы ты вернул мне шланг, когда пожар будет потушен» (197). Этот образчик задушевной притчи обернулся законом от 6 января 1941 года, — известным как соглашение о ленд-лизе, два месяца спустя ратифицированном конгрессом, — Черчилль, безмерно довольный таким ходом событий, назвал новый закон «самым бескорыстным актом в истории нашего народа». «Мы должны, — вторил ему Рузвельт, — стать великим арсеналом демократии» (198).