Артур Макаров - Аукцион начнется вовремя

- О-ой, бедная! - Самохина взглянула на часы и, на ходу перекалывая волосы, спешно вышла в соседнюю комнату. - А с Сережей Воронцовым у нее что было? - донеслось оттуда.

- Ну что было, - настороженно подобрался Леонид Петрович. - Что ты, Сергея не знаешь? Он юбку не пропустит, если под ней ножки соответственные, как собачка у каждого столбика задержаться готов! Да тут и обжегся... Ты мне рубашку выстирала?

- А ты мне вчера стиральный порошок купил?

- Я? Да купил же, купил! - хлопнул себя по лбу Леонид Петрович. Специально заехал, купил и в багажнике оставил, сейчас принесу.

Переодеваясь, она слышала, как хлопнула входная дверь, и, мурлыча несложный модный мотивчик, занялась лицом.

Успела привести в порядок, полюбоваться, подправить и опять полюбоваться. Потом вышла в комнату, где завтракали, снова взглянула на часы и села, нога на ногу, покачав головой осуждающе.

Замок в передней тихо щелкнул, но муж оттуда не появлялся.

- Господи, где ты там? - Нина Георгиевна решительно вышла к нему.

Самохин стоял, прислонясь к вешалке, и прижимал к груди объемистый пакет.

- Это столько купил? - изумилась она, всплеснув руками. Его лицо показалось ей болезненным, и она встревожилась. - Да что с тобой, сердце?!

- Посмотри, Ниночка...

Нетвердо ступая, он вошел в комнату, развел руки, и паркет мягко устлали выпавшие шкурки. Мех заиграл под солнечными лучами, и они оба не могли отвести от него глаз.

- Что это, Леня?! Где ты взял? Когда?

- Се... сейчас. Открыл багажник, а они тут, - пролепетал Леонид Петрович. - Лежали завернутые.

- Где тут? Где лежали?.. Откуда? Ты думаешь, я тебе поверю? - отбежав от него, закричала жена. - Ты угробить нас хочешь? Славику жизнь испортить? Ну нет!

Но когда он закрыл лицо руками и осел на стул - бросилась рядом на колени, затормошила, приговаривая:

- Прости, прости, Леня, я, не подумав, брякнула, от испуга. Я ведь знаю тебя, знаю, что ты никогда... Верю, слышишь? Откуда только... Кто мог? Знаешь что: мы это выбросим куда-нибудь, поедем за город и выбросим!

- Как - выбросим? - отведя руки от лица, Самохин смотрел укоряюще. Что ты говоришь? Они же есть, кто-то их подложил ко мне, а значит, имел цель... И про это должны знать те, кому положено. Я сейчас поеду... Минуточку посижу и поеду. И если ты хоть одной душе скажешь - смотри, Нина!

- Я не скажу. Я на работу не пойду, буду ждать тебя, - Нина Георгиевна заплакала. - Только ты сразу домой, если отпустят, или хотя бы позвонить попросись...

Комиссионный магазин фото- и радиотоваров, как обычно, открывался в одиннадцать, но уже к десяти вокруг него собралась разношерстная публика.

Мальцев пришел сюда в самом начале двенадцатого, со скучающим видом все имеющего, интересующегося лишь экстратоваром человека прошелся по отделам.

Разнообразная музыка наслаивалась одна на другую, поскольку страждущие опробовали и кассетную, и пленочную аппаратуру, проверяли транзисторные приемники. Вскоре Мальцев выбрался из толкучки, образовавшейся вокруг новенького устройства "Акаи", а от стены отделился плотный детина в больших квадратных очках со стеклами фиолетового цвета и басовито предложил:

- Канадский "хамелеон" нужен? Всего полтинник.

- Это тот, что на тебе? - приостановился Мальцев. - Проснись, внучок, это формы вчерашнего дня. Носи сам на здоровье.

И пошел дальше, но опять приостановился, потому что лохматый Сева в неизменной джинсовой униформе подсунулся близко, сказал в никуда:

- Стерео-хром "Агфа", блоком в упаковке, интересует?

- Пожалуй, - согласился Мальцев. - Только пойдем отсюда на воздух. Там и поговорим.

Они порознь прошли сквозь толпившихся у магазина; завернув за угол, Мальцев закурил, опершись о стену спиной. Вскоре появился Сева.

- Послушай, апостол сомнительных операций, меня вот что интересует, Мальцев подождал, пока их минует компания юнцов, спешащих к ближайшему подъезду. - Как бы ты поступил, став владельцем очень большой партии мехов?

- Я бы на них спал, но спал плохо, - ответствовал Сева, не задумываясь. - Потому что если мех грязный, то деть его некуда... Будь я глупый и больной, то мог попытаться разбазарить по мелочи, через знакомых. Но я здоровый и умный, поэтому с таким делом не свяжусь, даже под угрозой произвести меня в участковые.

- Стало быть, что мне остается после того, как я сдуру согласился этот мех заиметь?

- Искать солидный выход на туда, - Сева неопределенно махнул рукой. - И прилежно молиться каждый вечер, чтобы все обошлось... Кое-какие гости из чужих краев рискуют вывозить ценности. Особенно если прикрыты неприкосновенностью.

- До чего приятно советоваться с умным человеком, - усмехнулся Мальцев. - Теперь еще одно: меня интересует твоя тачка. Она где?

- Недалеко, у кафе. Надо подбросить? Могу вообще одолжить на время.

- Нет, только подбрось. Откуда у московского корреспондента вдруг взялась машина с ленинградским номером? - укорил Мальцев. - Подозрительно я стану выглядеть в глазах интересующихся мной людей.

- А такие наметились? - внешне безучастно поинтересовался Сева.

- Я не теряю иллюзии, что мной интересуются всегда, - отщелкнул окурок Мальцев. - Пойдем к твоей стоянке. Об остальном еще поразмыслим, пока совместно прокатимся.

Б.И.Томилин, он же Харитонов, он же Любецкий, одно время Боря Нырок, а теперь Боря Архитектор, в сопровождении конвоира шел коридором управления. И не сразу можно было узнать в пожилом, покореженном жизнью человеке того балагурящего, с которым в их первую встречу беседовал подполковник Бутырцев.

И Бутырцев почуял перемену, едва к нему ввели конвоируемого. Отодвинул бумаги, облокотился на стол.

- Садитесь. Вы просили встречи со мной. Я слушаю.

- Разговор будет простой: мне зазря гореть неохота, - сказал Томилин. Хоть и наше дело сидеть, где укажут, а годочки стали с весом, тяжело государственные харчи отрыгиваются.

- Насчет годочков согласен, - отозвался Бутырцев. - Каждый, кому к пятидесяти, по-своему их вес ощущает, а нам с вами больше.

- Оно и то-то! И получается, что столько лет берегся, а теперь чуть не под вышку пойду из-за вонючих зверушек... Я того гада давно знаю!

- Кого? - быстро спросил Бутырцев. - Старика из Пассажа, да?

- Его. Годочков с четвертак в Казлаге вместе отбывали, ваша правда. Только он по другим статьям числился, за военные грехи... У немцев будто служил. Сам, конечно, кричал, что это ошибка, да я и тогда на веру не брал.

Подполковник обошел стол, пододвинув себе стул, сел близко к Томилину.

- Слушайте, а вы не помните, под какой фамилией он тогда значился?

- Нет, не помню начисто. А гадать да врать не хочу.

- Врать нехорошо, - согласился Бутырцев и взял со стола из-под бумаги фотографию. - Он?

- Его хохотальник, точно. Я еще в тот раз уличил, да по привычке в отказ вломился... Так думаю, что он сам тот складик заделал, а нас, как фрайеров, прокатил. Зря он со мной нехорошо обошелся, когда бог есть - еще встретимся!