Дмитрий Емец - Сборник фантастических рассказов

В то же время уединение не мешало князю сильной рукой решать все дела своего края, который при нем стал быстро набирать силу. Решения его были тверды и самовластны. Принимая их, князь не оглядывался на свое окружение, что не нравилось старым отцовым боярам, привыкшим самим вершить суд и расправу.

«Что за князь такой? Нет другого подобного ему на Руси! Точно не русский он, а половец дикий… Ни сидит с нами на советах, ни пирует, ни дает нам богатых имений на кормление. Прогоним его и возьмем на княжение младших его братьев!» — шумело знатное боярство, возвышенное при Юрии, а ныне прозябавшее.

Лестью и лукавством бояре старались поссорить Андрея с младшими его братьями Васильком и Мстиславом. В землях суздальских и ростовских стала зреть смута. Узнав о заговоре, Андрей прекратил его разом, уничтожив в будущем и саму возможность нового сговора. Одних отцовых бояр он заточил, других изгнал третьих лишил власти и всего имения их. Испуганное боярство затихло притаилось.

«Крутехонек новый князь! Покруче будет отца своего Юрия. Видна хватка рода Рюрикова», — уважительно зашептались в городах.

Не остановился Андрей и перед шагом решительным: изгнал из Суздальского края своих младших братьев Василька и Мстислава с детьми их и женами. Среди изгнанных был и третий брат Андреев — восьмилетний Всеволод с матерью своей гречанкой, мачехой суздальского князя.

Длинной вереницей повозок, везя с собой слуг своих и богатства, с плачущими женами и детьми, навсегда удалялись братья Андрея из родного края.

По обе стороны от повозок хмуро ехали владимирские дружинники, приставленные смотреть за изгнанниками, пока не сядут они на корабли.

В тот день князь Андрей Юрьевич долго молился в храме. Совесть его и сердце были неспокойны, однако князь понимал, что иного выхода нет. Оставь он братьев в Ростове либо в Суздале, в землях северных вспыхнет смута, как случалось многократно в землях южных, и тогда сегодняшнее его мягкосердие отзовется многими слезами.

Изгнанные Юрьевичи удалились в Царьград, где с честью были приняты императором Мануилом.

Водворяя тишину в родном крае, Андрей безучастно относился к событиям южной Руси. После смерти Юрия Долгорукого на старший киевский стол сел хитрый Изяслав Давыдович Черниговский и сразу, стараясь удержаться на нем, вступил в распрю с Ярославом Остомыслом и Мстиславом Изяславичем Волынским, причем в разросшуюся распрю эту оказались втянутыми и Иван Берладник, и Святослав Ольгович, и Ростислав Мстиславич Смоленский и многие другие южнорусские князья.

Наставшие же в северной Руси годы спокойствия Андрей использовал на то чтобы развить край свой. Строительная деятельность его была беспримерна и поражала всех на Руси. Даже князь Владимир и Ярослав Мудрый, названные в летописях «хоромниками», т. е. строителями, не затевали столь много в одно время.

Ничего из имения своего не жалел Андрей на построение церквей, монастырей и украшение храмов. Кроме церкви Успения, которая восхищала всю Русь своим великолепием, он построил во Владимире-на-Клязме Спасский и Вознесенский монастыри, соборный храм Спаса в Переяславле и церковь Святого Феодора Стратилата в память своего чудесного спасения в злой сечи у Луцка.

Это был период стремительного расцвета северо-восточной Руси. Город Владимир, прежде малый и незначительный, сильно разросся и населился стараниями Андрея. Жители его состояли в значительной степени из переселенцев ушедших к князю из южной Руси на новое жительство. Желая, чтобы храмы Владимирские «премного были лепы», Андрей приглашал западных мастеров — вскоре же и русские мастера, обучившись у них, стали строить и расписывали свои церкви уже без пособия иностранцев, которые, получив награду, отпущены были по домам своим.

В десяти же верстах от Владимира трудами многих искусных зодчих возводился на реке Нерли «город камен, именем Боголюбый».

«В лето 1161 закончена была церковь каменная святой Богородицы во Владимире благоверным и боголюбивым князем Андреем. И украсил ее дивно многоразличными иконами, и дорогим каменьем без числа, и сосудами церковными.

И верх ее позолотил. По вере его и по достоянию к святой Богородице Бог привел ему мастеров из всех земель. И украсил ее больше всех церквей.

Создал князь Андрей себе город каменный, именем Боголюбов, так же далеко от Владимира, как Вышгород от Киева. Этот благоверный и христолюбивый князь Андрей, как палату красную, душу красив всеми добрыми нравами, уподобился царю Соломону, поставившему храм Господень.»

Но особо сердце Андрея тянулось к Богородице, которая явилась ему в тонком сне, когда ехал он во Владимир с древней иконой ее. Именно потому церковь Рождества Богородицы, возводимая в Боголюбове на месте этого чудесного явления, была любимым его детищем.

«Князь же Андрей поставил церковь преславную Рождества Богородицы каменную посреди города Боголюбова и украсил ее больше всех церквей. Сотворил он ее в память себе и украсил иконами многоценными, и золотом, и каменьями дорогими, и жемчугом великим и бесценным. И всяким узорочьем украсил ее и светлостью. Так что дивились все приходящие, и все, видевшие ее, не могут словами высказать всю красоту ее. С низу и до верха по стенам и по столпам кованое золото, и двери и ободверье золотом же оковано, и всею добродетелью церковною исполнена и измечтана всею хитростью.»

Когда церковь Рождества Богородицы была закончена, особым счастьем и гордостью Андрея было показывать ее всем проезжающим:

«Приходил ли гость из Царьграда или от иных стран, из Русской земли или латинянин, и всякий христианин или поганые, — тогда князь Андрей приказывал: ведите его в церковь и на полати, пусть и поганый видит истинное христианство и крестится, что и бывало… видевши славу Божию и украшение церковное крестились».

Мечтая, чтобы город Владимир сравнялся красотой и величием с Киевом Андрей построил там трое ворот — Золотые, Серебряные и Медные. Над Золотыми воротами построил он храм, подобный Киевскому.

С Золотыми же воротами связано одно из великих чудес, явленных Богоматерью.

Князь Андрей Юрьевич мечтал закончить Золотые ворота скорее, чтобы успеть открыть их к празднику Успения Божьей Матери. Однако известка, которой держались ворота, не успела высохнуть к празднику, и, когда собравшиеся люди столпились вокруг во множестве, ворота рухнули и придавили двенадцать владимирцев, стоящих под ними.

Андрей горячо взмолился к чудотворной иконе Божьей Матери: «Если ты не спасешь этих людей, я, грешный, повинен буду в их смерти!»

И — Богоматерь сотворила чудо. Когда дружинники и жители подняли ворота то все, бывшие под ними, оказались живы и здравы.