Аксель Одельберг - Невыдуманные приключения Свена Хедина

— Русские и шведы дружат на Памире намного лучше, чем под Полтавой, — пошутил Свен.

Хедин оставался на Памирском посту почти три недели. Седьмого апреля он выехал в Кашгар. По пути он собирался подняться на вершину Мустагаты — семь тысяч пятьсот сорок шесть метров высотой (как считалось в то время — семь тысяч восемьсот метров) — в китайской части Памира.

Когда Свен пересекал границу с Китаем, ему пришлось вспомнить о напряженной обстановке в этом районе. Ходили слухи, что русские вот-вот захватят китайскую часть Памира, и тут появляется караван Хедина с русским проводником с Памирского поста как подтверждение правдивости этих слухов.

К лагерю Свена тут же подъехал вооруженный китайский отряд. Командир подозревал, что Хедин прячет в багаже оружие. Подозрительность уменьшилась, когда выяснилось, что Свен здесь единственный европеец, но исчезла лишь после того, как он предъявил разрешение на поездку и рекомендательное письмо от китайского посла в Санкт-Петербурге.

Хедин рассказал о своих планах подняться на Мустагату и получил разрешение. Четырнадцатого апреля он поехал на юг через моренное поле в верховьях реки Гессдарья на высоте три тысячи пятьсот метров.

Прямо перед ним, на юге, вздымалась сверкающая белоснежная вершина Мустагаты. Пятнадцатого апреля Свен миновал озеро Малый Каракуль и подъехал к лагерю кочевников-пастухов у подножия горы.

Знакомые киргизы прежде говорили ему, что на Мустагату невозможно подняться. Широкие расщелины и ледяные кручи преграждают путь по этой священной горе, считающейся надгробием семидесяти двух мусульманских святых. Но местные киргизы были менее пессимистичны. Семнадцатого апреля Хедин пошел в наступление. Атакующие силы составили шесть опытных киргизов и девять яков.

Они поднялись на высоту четыре тысячи четыреста метров, когда начало смеркаться и надо было разбивать лагерь. На следующий день все потонуло в плотных облаках. На высоте пять тысяч триста метров отряд накрыла снежная буря, и пришлось пережидать до ночи. Утром снежный шторм усилился. Хедин проснулся от жгучей боли в правом глазу — опять воспаление! О продолжении восхождения не могло быть и речи…

Хедин положил перед собой ручку и бумагу и склонился над письменным столом в павильоне в саду русского консульства. В Кашгаре уже было лето, тридцать два градуса тепла. После холодной памирской зимы это было особенно приятно. Глаз уже почти не беспокоил.

«Кашгар, 6 мая 1894. Дорогие папа и мама! После Памирского поста и двадцати четырех дней в седле вечером первого мая я приехал сюда и встретил самый сердечный прием у Петровского и его жены».

Далее Хедин написал о своих проблемах — в первую очередь с караванщиком Рехим-баем, нанятым по рекомендации генерала Громбчевского. Свен счел его совершенно бесполезным.

«Едва мы выехали с Памирского поста, как он заболел и не мог выполнять свои обязанности. Его пришлось медленно и осторожно везти на верблюде, и мы опасались, что Рехим-бай умрет. Через несколько дней ему стало лучше, но выглядел он как ходячий труп. Но, даже когда Рехим-бай пребывал в полном здравии, он был плохим караванщиком».

Хедин сравнивал его с Ислам-баем, нанятым им в свое время погонщиком: «Замечательный человек, высокий, сильный, спокойный и добродушный. Он оказал мне просто неоценимые услуги». Свен считал, что Ислам-бай сгорает от нетерпения последовать за ним на Тибет.

По своему первоначальному плану Хедин из Кашгара хотел ехать в Ладак и оттуда на восток, через Тибет до Лхасы, далее — Пекин, и потом быстрое возвращение домой. На всё про всё, по прикидкам Хедина, должен был потребоваться год.

Но прошло семь месяцев, а из-за трудностей передвижения по зимнему Памиру Свен добрался только до Кашгара. Петровский предложил Свену воспользоваться весенним таянием снегов в горах и спуститься по реке Тарим до озера Лобнор. Идея понравилась Свену, фантазия заработала, и мысленно он уже плыл по Тариму во главе целого флота. В письме домой Хедин даже описал этот флот, как он его представлял, но оставил проект «на потом».

Хедин оставался у Петровского до конца июня. Он читал, писал письма и статьи и заводил знакомства. Свен наладил контакте китайским губернатором в Кашгаре и пожаловался на трудности с представителями китайских властей, с которыми ему довелось встретиться на Памире.

Стоит упомянуть, в каком виде Хедин отправился в резиденцию губернатора: он надел смокинг, нацепил ордена, водрузил на голову белую русскую офицерскую фуражку без кокарды; в резиденцию он въехал на белой лошади под желтым английским седлом.

Губернатор встретил его дружелюбно, осудил поведение своих соотечественников и пригласил отужинать. Трапеза состояла из сорока шести блюд, которые, как утверждал Хедин, надолго вывели его из строя из-за болей в животе. В частности, была подана утка по-китайски, ласточкины гнезда и прочая экзотика, от которой, по словам Свена, половина французских гастрономов залилась бы слезами, а остальных бы стошнило. Впрочем, впоследствии Хедин полюбил китайскую кухню.

В сумерках 21 июня Свен выехал из Кашгара. Караванщиком был проверенный спутник Ислам-бай. Хедин также взял с собой китайского переводчика, двух проводников-киргизов, новообращенного миссионера Иоганна, проучившегося два года в шведской библейской школе, и погонщиков с лошадьми.

Озеро Малый Каракуль кажется изумрудом на серо-коричневом фоне высокогорной долины. К югу от озера вздымается заснеженный массив Мустагаты. На востоке возвышается на семь тысяч семьсот девятнадцать метров Конгур.

Хедин разбил лагерь на южном берегу озера 12 июля 1894 года. На следующий день он перенес лагерь восточнее, где земля была не такой высохшей и росла трава. Свену помогали киргизы-кочевники, накануне устроившие в его честь состязание. Всадники на всем скаку старались завладеть козой, отнимая ее друг у друга. Потом несчастное животное стало ужином.

Несколько недель Хедин картографировал местность и занимался ледниками вокруг Мустагаты. 6 августа он предпринял новую попытку покорения горы. Свен ехал на яке в сопровождении шестерых киргизов. На высоте шесть тысяч триста метров им пришлось повернуть назад из-за опасности схода лавины.

Одиннадцатого августа Хедин в третий раз попытался достичь вершины. Он выбрал новый маршрут, но и на этот раз пришлось вернуться. В конце дня на высоте 5800 метров они попали на ледник, изрезанный расщелинами, совершенно незаметными под двадцатисантиметровым слоем снега. В расщелины упали два яка и один из киргизов, всех, правда с большим трудом, удалось вытащить. Хедин утешал себя тем, что не зря с картографической точки зрения потратил время.