Олег Ржешевский - Сталин и Черчилль

Тов. Молотое спрашивает, какой отклик найдет эта операция в самой Франции.

Черчилль отвечает, что французы в оккупированной Франции будут рады, так как будут считать, что эта операция представляет собой начало освобождения Франции. Что касается германской реакции в Виши, то она будет полезной для нас. Немцы предъявят требования к Виши. В результате этих требований Виши должно будет или сбежать, или потерпеть крах вообще.

Тов. Молотое отвечает, что ему тоже кажется, что если немцы будут грубо действовать из оккупированной части Франции в не оккупированную, то они могут вызвать поддержку со стороны французов англичанам и американцам. Но неизвестно, как будут действовать немцы.

Черчилль говорит, что никто не может этого сказать, никто не может дать гарантий. Он не был бы удивлен, если немцы потребовали бы от правительства Виши французский флот. Возможно, что в момент кризиса и в момент горячки многие французы присоединятся к англичанам и американцам в Северной Африке. Когда десант будет произведен, он, Черчилль, думает, что они поднимут французский флаг при каком-либо местном французском генерале или при другом французском генерале, который прибудет из Франции. Но надо будет посмотреть, все ли пойдет так, как они задумали. Черчилль добавляет, что нужно помнить о том, что отношения между де Голлем и властями в Виши подобны отношениям, существовавшим между красными и белыми в России.

Тов. Молотов замечает, что де Голль и Виши не могут сговориться.

Черчилль говорит, что сторонников де Голля во Франции приговаривают к смертной казни. Черчилль добавляет, что он хочет вызвать столкновение между Виши и Германией.

Тов. Молотов говорит, что это было бы полезно во всех отношениях, но надо, чтобы не случилось того, что правительство Виши в поисках спасения перекинется на сторону Германии.

Черчилль заявляет, что надо принять во внимание, что англичане воевали с Францией в течение 300 лет — во времена Людовика XIV, при Наполеоне и т. д.

Тов. Молотов говорит, что в XX веке Англия не воевала с Францией. Обе страны были союзниками.

Черчилль отвечает, что это правильно. Англия и Франция были союзниками также и в XIX веке, во время Крымской войны.

Тов. Молотов спрашивает: «Союзниками против России?»

Черчилль отвечает, что против России, но царской.

Тов. Молотов замечает, что другой России тогда не было. Тов. Молотов спрашивает Черчилля, правильно ли он понимает, что американцы все глубже и глубже хотят войти в европейские дела.

Черчилль отвечает, что американцы хотят участвовать в активных боях в Европе.

Далее Черчилль спрашивает, был ли тов. Молотов удовлетворен направлением вчерашней беседы.

Тов. Молотов отвечает, что в беседе были неясные моменты. Ему, тов. Молотову, не ясен вопрос об операции с 6-ю дивизиями, вопрос об открытии второго фронта. Не ясно, окончательно ли отказалось английское правительство от всех этих операций. Точно так же не ясно, окончательное ли решение принято по поводу операций в Северной Африке или могут возникнуть мотивы, которые заставят изменить это решение или вовсе отказаться от него. Тов. Молотов добавляет, что нас, конечно, особенно интересовало бы то, что могли бы сделать англичане и американцы, чтобы облегчить положение на нашем фронте, которое в настоящее время хуже, чем в мае или июне.

Черчилль отвечает, что вопрос об операции «Факел» решен бесповоротно. Назначен главнокомандующий. Ведутся усиленные приготовления с целью ускорить ее осуществление. Он надеется, что эту операцию можно будет осуществить через 60 дней. В заключение Черчилль говорит, что, по его мнению, конец вчерашней беседы был лучше, чем начало.

Тов. Молотов говорит, что должны приехать английские военные. Они должны сказать свое слово.

Черчилль говорит, что английские военные смогут только подтвердить то, что он изложил вчера, так как они полностью согласны с его точкой зрения.

Тов. Молотов говорит, что он в этом не сомневается.

Черчилль заявляет, что во время вчерашней беседы он, говоря о том, что советским и английским военным следует обсудить технические вопросы, например вопрос о количестве сил противника во Франции, не хотел сказать, что в Англии военным принадлежит решающее слово. В Англии решающее слово всегда остается за военным кабинетом.

Тов. Молотов говорит, что он это, конечно, понимает.

Затем Черчилль говорит, что он хотел бы сообщить тов. Молотову о нескольких секретных операциях. Он просил бы не делать никаких записей.

Тов. Молотов выражает свое согласие.

Черчилль говорит, что англичане разрабатывают пять операций, которые имеют специальные наименования:

«Факел» («Torch») — оккупация англо-американскими войсками побережья Северной Африки;

«Кузнечный молот» («Sledgehammer») — операция в районе Па-де-Кале;

«Окружение» («Roundup») — вторжение в Европу в 1943 году;

«Болеро» («Bolero») — транспортные вопросы (перевозки);

«Юпитер» («Jupiter») — операции в Норвегии, которые предполагается использовать в качестве ширмы для «Факела».

В заключение Черчилль говорит, что чрезвычайно важно не раскрывать того факта, что англичане не предпримут наступательных операций в этом году. Он не хотел бы этого делать не потому, что он боялся бы политических осложнений, которые могут возникнуть внутри Англии, а потому, что это важно сделать с военной точки зрения.

Тов. Молотов говорит, что, конечно, верно, но надо сделать так, чтобы причинить вред противнику. С точки зрения нашего фронта особое значение имели бы шаги со стороны американцев и англичан для помощи нашему фронту. Он, тов. Молотов, не скрывает того, что когда было опубликовано коммюнике о посещении им Лондона и Вашингтона, в СССР среди населения был прилив бодрости и симпатии к Англии и Америке. В такой трудный момент, как настоящее время, тов. Сталин и Советское правительство, конечно, интересуются вопросом, какие шаги будут предприняты американцами и англичанами для помощи нашему фронту.

Черчилль отвечает, что нам придется изобразить дело таким образом, что операции «Факел» представляют собой выполнение англо-американского обязательства о втором фронте, но главная цель состоит в том, чтобы не дать противнику успокоиться, что ему не придется защищать Французское побережье в этом году. Черчилль говорит, что он отнюдь не хотел бы поставить себя в положение защитника необходимости невыполнения обязательства об открытии второго фронта в 1942 году. Он, конечно, мог бы это сделать на секретном заседании парламента, и это было бы легко сделать, так как он пользуется поддержкой большинства парламента, но надо иметь в виду, что мы должны поддерживать объединенный фронт борьбы против Германии, несмотря на отдельные обиды, поэтому чрезвычайно важно не выдать Германии то, что в 1942 году не будет второго фронта в Европе.