Уильям Салливан - Тайны Инков

В результате такого ограничителя из текста часто возникает своего рода Новый язык IX столетия. Например, упрекая крестьянство за религиозные убеждения, которые вели к перенаселению, члены класса воинов считали себя могущественными потому, что у них было «так много братьев». Так, старый жрец из класса воинов, считавшийся героем за сопротивление испанцам, имел, как говорили, шесть сыновей. И в то время как рассказчики превозносят этого же образцового жреца-воина как «самого мудрого, как наилучше сохранившуюся память», они, тем не менее, утверждают, что решающий момент, когда бог войны Париакака стал новым высшим божеством, — это тот самый момент, когда достоинства памяти стали совершенно необязательными: «И так те, о ком мы говорим, завоевали теплые долины… а следовательно, забыв своих древних богов, все они начали поклоняться Париакаке». Назад и вперед, назад и вперед. Именно на этом поле конфликтующих сил и системного напряжения начинается пятая глава:

«В четырех предыдущих главах мы уже пересказали жизнь, прожитую в древние времена.

Однако мы не знаем происхождение тогдашних людей, ни откуда они появились.

Эти люди, те, что жили в ту эпоху, имели привычку проводить свою жизнь, воюя друг с другом и завоевывая друг друга. Своими вождями они признавали только сильных и богатых.

Мы говорим о них как о Пурум Руна, «людях опустошения».

Имея дело с событиями как раз накануне потопа, рассказчики начинают свою повесть описанием чувства смятения, конфликта и хаоса, связанные с его последствиями. Хотя текст беспорядочно заполнен упоминаниями о местах «возникновения» (пакаринас) коренных народов области Уарочири, происхождение «сильных и богатых… людей опустошения» неизвестно. Поскольку «потоп» произошел в 650 году н. э., одновременно с быстрой экспансией Уари, и поскольку археология того периода подчеркивает, что именно Уари впервые в горной местности создало классовые различия, основанные на богатстве и подкрепленные устрашением и войной, то похоже, что описанный в начале пятой главы период — когда «сильные и богатые» были «заняты войнами» — относится к экспансии Уари в область Уарочири.

Затем рассказчики говорят о своем собственном происхождении, то есть о том, как они сами появились на арене этих мифов вслед за периодом господства «сильных и богатых». «Именно в это время некто по имени Париа Кака родился в форме пяти яиц на горе Кондор Кото». Затем рассказчики представляют главное действующее лицо главы, молодого парня яуйо по имени Уатья Кури, «первым увидевшего и прознавшего» о рождении бога войны Париакаки. С самого начала рассказчики пытаются установить нравственную чистоту и существенные достоинства Уатьи Кури. Так, таким же образом, как и во второй главе, они описывают Виракочу привыкшим «ходить вокруг и вещать, подобно ужасно бедному и одинокому человеку», Уатья Кури изображается «бедняком и одиноким». Уатья Кури, неся в себе страшную весть о рождении Париакаки, никому не подает вида об этом.

На вид бедняк, однако одаренный умом шамана, он является героем избранных тем во всей андской мифологии, восходящей к мифам о Виракоче. Например, как отмечалось в главе 4 настоящей книги, Виракоча — бедняк, несущий в себе семена нового мира, — приходит в Качу и, подвергшись нападению со стороны беспечных жителей деревни, навлекает на них огненный дождь. Прежде всего этот внешний вид ассоциируется со справедливостью, с отношением, которое должно существовать между заслугами и властью. Подчеркивая существенную несовместимость между внешней демонстрацией богатства и обладанием внутренней духовной силой, рассказчики уарочирийских повестей устанавливают свою идентичность поборников древних религиозных ценностей, связанных с богом справедливости Виракочей [101].

Первые строки пятой главы содержат налет гнева по поводу того, что Уатья Кури собирается предстать перед богатым умирающим аристократом. Проходя через страну от Тихого океана, вероятно, возвращаясь домой из Пачакамака [102], Уатья Кури засыпает на склонах горы. Благодаря своим качествам шамана Уатья Кури удается понять разговор двух лисов, которые остановились поболтать. Он узнает, что один аристократ, владелец обширных земельных поместий и лам в чаупи-юнгас (край коки), был сражен недугом вследствие сексуальных прегрешений своей жены. Один лис рассказывает, как жена владельца, поджаривая однажды маис, сунула себе маисовое зерно в вагину и отдала его съесть другому мужчине. Из-за этого деяния (понимаемого как супружеская измена) ее муж, аристократ, находится при смерти; фундамент его дома пожирает «змея»; а двуглавая жаба живет под мельничным жерновом.

Эта часть истории рассмотрена в главе 4 данной работы, в ее астрономическом контексте. Астрономия мифа, передавая смысл «двуглавой жабы» (анп'ату) под жерновом (марас), указывает на астрономическую дату около 850 года н. э., то есть ту же дату, с которой археология связывает крушение Уари. Поэтому два столетия, лежащие между «потопом» и разрушением дома умирающего аристократа, похоже, представляли собой период хаоса и войны, привнесенных неведомым (чужим) народом, который «признавал только сильных и богатых». Иными словами, пятая глава начинается, несомненно, с описания падения влияния Уари в области Уарочири в 850 году н. э. Именно в это время, согласно повестям, родился бог войны. Эта интерпретация вполне подтверждается остальной частью мифа.

Затем лис упоминает, что ни один целитель не смог излечить того человека, и Уатья Кури получает шанс улучшить свою долю. Когда он идет к дому аристократа, то предлагает вылечить землевладельца в обмен на брак с его дочерью. В отчаянии аристократ соглашается. Когда Уатья Кури открывает, каким образом аристократ стал рогоносцем и, хуже того, что единственное лечение состоит в том, чтобы снести его прекрасный дом, аристократ предпочитает сохранить свою жизнь и соглашается.

Тогда в этой истории выступает новая фигура: зять несчастного аристократа. Когда он узнает, что его тесть действительно намерен сдержать обещание и выдать свою дочь замуж, то приходит в сильную ярость. «Ты, — кричит он, — несчастный бедняк, взял в жены мою невестку, такую богатую и влиятельную!» Это определенно говорит о классовых привилегиях, так как основной принцип любой классовой системы заключается в установлении того, что называется экзогамным брачным ограничением, то есть положения, при котором мужчины из низшего класса не могут жениться на женщинах из высшего класса. Эта ситуация означает также, что аристократ и его богатый зять следуют правилам родства по мужской линии. Поэтому они не могут принадлежать к коренному земледельческому народу, приверженному системе с двойным родством.