Уильям Салливан - Тайны Инков

Один пример из шестой главы текста проясняет остроумно-глупый характер прокладывания себе пути в систему добровольной взаимности. Париакака, притворяясь «одиноким странником», приходит в деревню в юнке (= местное: теплой долине), где жители пируют на празднике. В нарушение древних обычаев гостеприимства никто не предлагает Париакаке присесть, пока одна женщина не осознает нарушение этикета и не подносит ему большую порцию маисового пива. Тогда Париакака убеждает ее бежать из деревни, потому что «эти люди привели его в бешенство». Он предупреждает, чтобы она никому больше не сообщала об этом. А через пять дней он возвращается в виде обильного ливня с ураганом и уничтожает всю деревню, смывая ее в море.

В этой истории Париакака снова предстает в парадигматически-мифологическом виде одинокого странника. Но в отличие от мифов о Виракоче, в которых бог осуществляет далекие путешествия единственно с целью распространения учения любви и доброты, Париакака приходит в деревню, уже ища повода к ссоре. В отличие от Виракочи, который прекращает наказание сельских жителей в Каче, едва лишь угроза его персоне прошла, Париакака пришел в поисках неприятностей, надеясь быть оскорбленным [105].

Именно здесь заключена соль уарочирийских мифов. Яуйос, несомненно, считают себя вправе присваивать земли: они избавили область от несчастий. Они защитили древний уклад духовных ценностей от необратимо светского и двуличного государства. Но если они собирались по справедливости поддерживать притязания на расширение своих земель, то как могли они этого добиться, не нарушая богом установленный раздел земель — учение об уаках и пакаринах — о защите которого они заявляли? Таким образом, с космологической точки зрения, класс воинов ответит таким шагом, который навсегда преобразит Анды.

Есть нечто забавное в том способе, какой разработали яуйос, чтобы внедрить своего божественного прародителя, Париакаку, в более широкие рамки андского мировоззрения. В начале рукописи после обещания поведать историю Париакаки рассказчики добавили:

«В те времена была другая уака по имени Кунирайа, которая существовала и потом, но мы в действительности не знаем, появился ли Кунирайа до или после Париакаки или же этот Кунирайа существовал одновременно с Виракочей, который сотворил человечество; потому что в молитвах люди говорили: «Кунирайа Виракоча, творец человечества, творец мироздания, ты обладаешь всем, чем обладаешь; тебе принадлежат поля, тебе принадлежат люди».

Вторая глава начинается с похожей оговорки, но в четырнадцатой главе рассказчики, похоже, дают-таки объяснение:

«Париа Кака и все другие уаки имели обыкновение чрезвычайно уважать его.

В действительности некоторые люди даже говорят, что Париа Кака — это сын Купи Райа».

К этому же вопросу они снова возвращаются в следующей главе:

«Купи Райа Вира Коча, как говорят, существовал с очень древних времен. До него в мире вообще ничего не было. Именно он первым придал форму и силу горам, лесам, рекам и всем видам животных, а также полям для пропитания человечества.

По этой причине люди часто и говорят о Купи Райа: «Он зовется отцом Париа Каки».

«Это он породил и наделил силой Париа Каку».

«Если бы Париа Кака не был его сыном, он, вероятно, лишил бы его силы», — так говорят все».

Этим неохотным «вероятно» вопрос исчерпывается. Сначала появился Кунирайа Виракоча. Париакака был «наделен силой» именно им и в действительности был бы «обессилен», не будь он «сыном» Виракочи. Все это немного напоминает выдергивание зубов, но рассказчики яуйо в конечном счете подтверждают традиционный для Анд порядок вещей. Так же, как они ворчали по поводу почитания крестьянами предков, можно почти что услышать их ворчание: «Все в порядке, уже! Сначала появился Виракоча. Он создал мир. Париакака — его сын». Такова была традиция у воинов Уарочири подтверждать очередность появления своих покровителей.

Однако здесь, наряду со всем этим ворчанием, рассказчики выдвинули беспрецедентное утверждение относительно своей племенной уаки, утверждение столь же простое, сколь и смелое. И именно здесь все мои попытки рассортировать значение «потопа» 650 года н. э. объединились вокруг одной идеи. Если Париакака был «сыном» Виракочи (что на первый взгляд сомнительно в случае необходимости признания «младшинства» воинов по отношению к крестьянству), тогда неизбежно следует один простой факт: Париакака был планетарным богом. Если уарочирийский бог войны был «сыном», тогда он принадлежал к той же «породе», что и его «отец». Купи Райа Виракоча, созвучный Кон Тиксе Виракоче, проясняет взгляд из Уарочири — где поклонялись пичка-кон-ки («нашим пяти планетарным богам») — на генеалогию Виракочи. Бог войны и родословная уака яуйо — «сын» Виракочи/Сатурна — был планетой.

Когда я впервые осознал значение генеалогии Париакаки, я был озадачен. Я не знал, было ли мне известно больше, меньше или столько же, как и прежде. Эта информация, казалось, не вмещалась в качестве мысленной категории в мой репертуар. Я должен был проанализировать свои предположения о самой близкой аналогичной информации, имевшейся в моем распоряжении: инкское утверждение о том, что их мифологический предок, Манко Капак, был если не «сыном», то по крайней мере любимцем Юпитера. Я быстро уловил, что предполагал, будто инки спроецировали это утверждение назад, в отдаленное прошлое, как средство легитимации своего имперского правления. Уарочирийский случай не отвечал этой модели. Фактически если он и прояснял что-либо, так это то, что «рождение» Париакаки произошло около 850 года н. э. Так много для «проецирования назад». Означало ли это, что инки также имели традицию планетарной «ассоциации», продолжавшуюся со столь же отдаленных времен? Имел ли тот факт, что две важные племенные области — Уарочири и долина Куско — поддерживали мифологические традиции планетарной причастности с их кастой воинов, отношение к складыванию сословной системы? Если яуйос претендовали на планетарное происхождение в 850 году н. э., то для чего это было им нужно?

Но это означало ставить телегу впереди лошади.

Я понял, что надо было продолжать методичный поиск. Сначала я должен был выяснить (таким же образом, каким я исследовал мифологический характер Манко Капака), действительно ли уарочирийский текст поддерживал представление о том, что Париакака был планетарным божеством.

В главе шестнадцать уарочирийских мифов Париакака борется со своим врагом, с обладающим огнем Уальяльо Каруинчо. Получая неустанные удары молнии от Париакаки, Уальяльо Каруинчо выпускает гигантскую двухголовую змею, амару, которая нападает на Париакаку. Внезапно в руках у Париакаки оказывается новое особое оружие, «посох из чистого золота», которым он пронзает змею, прокалывая ее таким образом, чтобы она «застыла» (чирай) и потом превратилась в безобидный камень. Писание Авилы упоминает кечуанское слово для обозначения этого посоха, тауна, диалектальный вариант туны, посоха Тунапы Виракочи: