Игорь Фроянов - Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия

Все эти наблюдения упомянутых историков согласуются с результатами современных этнографических исследований. Ныне установлено, что на рубеже доклассовых и раннеклассовых обществ у различных народов Европы, Азии, Африки и Америки появляются институты, мало чем отличающиеся внешне от классовых органов власти. Однако, по мнению этнографов, олицетворяемая ими власть еще не имела политического характера, и потому общности, обладающие такого рода властью, признано «для удобства» именовать «потестарными». {33} В этнографической науке существует отдельная отрасль, самостоятельная субдисциплина, занимающаяся «традиционными отношениями власти и властвования в докапиталистических, преимущественно доклассовых и раннеклассовых, общественных организмах». {34} Ученые, специализирующиеся в этой отрасли этнографических знаний, обнаруживают во множестве случаев элементы государственности в доклассовых общественных союзах. {35} Доклассовая государственность столь тесно связана генетически с классовым государством, что появление последнего исследователи воспринимают как возникновение «вторичного» государства. {36}

Следует заметить, что для историков-русистов мысли о доклассовой основе ранних государств не являются совершенной новостью. Советская историография образования древнерусского государства располагает научными работами, в которых утверждалась идея о доклассовой природе государственности у восточных славян. Еще в конце 30-х годов С. В. Бахрушин выразил сомнение относительно феодальной, классовой сущности «Державы Рюриковичей», полагая, что эта «Держава» стояла «на переломе между родовым строем и феодальным». {37} С. В. Бахрушин считал «Державу Рюриковичей» разновидностью варварской государственности.

Дофеодальным государством представлялась «Киевская держава» IX–X вв. и С. В. Юшкову. {38} Дофеодальное государство он уподоблял варварскому государству, о чем со всей определенностью заявил в статье, посвященной рассмотрению общества и государства в Киевской Руси, у монголов и англосаксов. Сравнительно-исторический анализ убедил автора в закономерности появления дофеодальных, варварских государств в различных странах, включая и Русь. Возникнув вследствие разложения первобытнообщинного строя, эти государства являлись переходными к феодальным государственным образованиям. {39} С. В. Юшков полагал, что варварские государства «и по своей социальной сущности и по своему политическому строю не могут быть отнесены ни к типу рабовладельческих, ни к числу феодальных государств». {40}

Сходные суждения находим у В. В. Мавродина. «Государство, возникшее на Руси, — замечал он, — не было ни рабовладельческим государством, так как Русь не знала рабовладельческой формации, ни тем более „союзом племен”, ибо назвать „военным союзом” племен государство Владимира и Ярослава можно только по недоразумению. Полагаю, что правильно было бы именовать Киевскую Русь той поры „варварским” государством дофеодального периода». {41} Государству Владимира и Ярослава предшествовала «держава волынян» VI–VII вв. — «первое славянское „варварское” политическое объединение», которое В. В. Мавродин принимает за начало русской государственности. {42} «Варварские» государства зарождаются в условиях распада первобытнообщинных отношений, установления «военной демократии», когда до классового разделения было еще далеко, поскольку о господстве феодализма раньше времен Ярославичей (т. е. второй половины XI в.) рассуждать не приходится. {43}

Таким образом, мы можем говорить о формировании направления в советской историографии Киевской Руси, представители которого, оперируя понятием «варварское государство», исходили из доклассового его содержания. Этому направлению суждена была недолгая жизнь. Причиной тому — ряд обстоятельств. Во-первых, оно стимулировалось известными «Замечаниями по поводу конспекта учебника по истории СССР» И. В. Сталина, А. А. Жданова и С. М. Кирова, в частности текстом «Замечаний», где утверждалось, что «в конспекте свалены в одну кучу феодализм и дофеодальный период, когда крестьяне не были еще закрепощены…». {44} И вот тогда историки, как по команде, заговорили о «дофеодальном периоде, когда крестьяне не были закрепощены». {45} Конечно же, это не могло не производить известное впечатление конъюнктурности и не вызвать отрицательной реакции ученых, особенно после смерти И. В. Сталина. {46} Во-вторых, начатая по инициативе сверху разработка проблемы «дофеодального периода» привела к неожиданному результату, диссонирующему ортодоксальным представлениям о государстве и формационном развитии общества: к выводу о своеобразном, так сказать, межформационном характере социальных отношений «дофеодального периода» и доклассовой природе «варварского государства». {47} В те времена подобные вещи означали методологическое грехопадение, чреватое большими неприятностями, т. е. оргвыводами. В-третьих, развитие историографии Киевской Руси шло в направлении ее унификации в схеме Б. Д. Грекова, который вместе со своими многочисленными воинствующими сторонниками старательно удревнял феодализм и феодальное государство на Руси, вследствие чего мнение о Древнерусском государстве IX–X вв. в качестве раннефеодального (или классового) утвердилось в исторической литературе как единственно правильное и научно обоснованное. {48} Восторжествовало единомыслие, обусловленное монопольным положением концепции Б. Д. Грекова по истории Киевской Руси. Любое отклонение от нее встречалось враждебно и объявлялось отходом от марксизма.

Однако идеи о «дофеодальном периоде» и «варварском государстве» оказались с научной точки зрения перспективными. Похороненные, казалось бы, в историографии Киевской Руси, они ожили в советской медиевистике. 30 мая — 3 июня 1966 г. состоялась научная сессия «Итоги и задачи изучения генезиса феодализма в Западной Европе». На этой сессии с докладом «Дофеодальный период как переходная стадия развития от родоплеменного строя к раннефеодальному» выступил А. И. Неусыхин. По мнению докладчика, феодализму в западноевропейских странах «предшествовала такая общественная структура, которая не может быть отождествлена ни с первобытнообщинным, ни с раннефеодальным строем». Отсюда А. И. Неусыхин заключил о необходимости выделения особого исторического периода, когда «общественная структура уже не имела признаков первобытнообщинного строя, т. е. коллективного ведения хозяйства и распределения продуктов, но еще не была характерна и для раннего феодального строя». Данная структура (ее А. И. Неусыхин называл «дофеодальной»), «будучи общинной без первобытности и заключая в себе в то же время элементы социального неравенства», не стала еще «классово-феодальной — даже в том смысле, в каком таковой был самый ранний феодализм». {49}