Пол Эврич - Русские анархисты. 1905-1917

Первый шаг к объединению был предпринят в июле 1917 года, когда для созыва Всероссийской конференции было организовано анархистское информационное бюро. Ближе к концу месяца в Харькове собрались представители дюжины городов и в течение пяти дней обсуждали такие жизненно важные темы, как роль анархизма в деятельности фабричных комитетов и профсоюзов и способы плавного превращения империалистической войны во всемирную социалистическую революцию. Перед тем как разъехаться, делегаты возложили на информационное бюро задачу созыва Всероссийского съезда.

Чтобы выяснить размах и силу движения, а также определить уровень интереса к столь представительному собранию, информационное бюро разослало вопросники по анархистским организациям всей страны. Множество ответов, вскоре пришедших в Харьков, давали представление об ошеломляющей поддержке такого съезда и о том, что подобный форум должен состояться как можно скорее. Каждый ответ включал краткое описание анархистских кружков конкретного региона, размах их деятельности и в некоторых случаях – список их публикаций. Таким образом была получена ценная характеристика всего движения. Во многих местах существовали три разновидности анархистских организаций: анархо-коммунисты, анархо-синдикалисты и индивидуальные анархисты. В маленьких городках анархисты часто не проводили явного различия между анархо-коммунизмом и анархо-синдикализмом – и тот и другой существовали в рамках единой Федерации анархистов или анархистов-коммунистов-синдикалистов. Тут и там группы толстовцев призывали к непротивлению злу насилием и, хотя у них была очень слабая связь с революционными анархистами, чувствовалось их моральное воздействие на движение. Что же до индивидуалистов, некоторые были настроены весьма мирно, а другие призывали к насилию, но все как один они отрицали и территориальные коммуны анархо-коммунистов, и рабочие организации анархо-синдикалистов. Они считали, что только неорганизованные анархисты-индивидуалисты свободны от всяческого принуждения и давления, что и позволяет им хранить верность идеалам анархизма. Черпая указания у Ницше и Штирнера, они превозносили «эго» и его волю, а в некоторых случаях демонстрировали чисто аристократический стиль мышления и действий [29] «Ницше, – писала Эмма Голдман, – был не социальным теоретиком, а поэтом, мятежником и новатором. Его аристократичность происходила не от рождения, не от мошны, она шла из глубин духа. В этом смысле Ницше был анархистом, и все подлинные анархисты были аристократами» .

Анархо-индивидуалистов привлекало богемное окружение художников и артистов, где случались и бандиты, что вели жизнь одиноких волков. Их одержимое стремление к чисто индивидуальной свободе обретало форму то философского солипсизма, то очертания более активного революционного героизма или же откровенного бандитизма, в котором последнюю точку ставила смерть, поскольку позволяла окончательно ускользнуть от жестких уз организованного общества.

В конце 1917 – начале 1918 года анархистские публикации сообщали, что Всероссийский конгресс неминуем, но пагубные разногласия в движении снова дали о себе знать, и ожидаемая встреча так и не состоялась. Самым многолюдным из всех возможных съездом стала конференция анархистов Донецкого бассейна, которые встретились 25 декабря 1917 года в Харькове и продолжили свои заседания 14 февраля 1918 года в Екатеринославе. Конференция основала еженедельное издание «Голос анархиста» и избрала Бюро анархистов Донецкого бассейна, которое финансировало в Южной России лекции таких известных личностей, как Иуда Рощин, Николай Рогдаев и Петр Аршинов, Позже, в 1918 году, анархо-синдикалисты все же провели две всероссийские конференции в Москве. Всероссийский конгресс анархо-коммунистов собрался позднее там же, но общенациональный конгресс, которому предстояло объединить два основных крыла движения, не говоря уж о более мелких группах, так никогда и не состоялся.

Петроградская федерация анархистских групп, объединяющая множество кружков и клубов анархо-коммунистов, действовавших в столице и вокруг нее, была самой заметной организацией городского масштаба из тех, которые появились в России в течение 1917 года. К ноябрю, через семь месяцев после создания федерации, у ежедневной газеты («Буревестник») было более 25 000 читателей, проживавших в основном на Выборгской стороне, в Кронштадте и в рабочих пригородах Обухове и Колпино [30] Из них не более нескольких тысяч в самом деле считали себя анархистами, остальные были радикалами самой разной расцветки. В 1917– 1918 годах общее число активных анархистов в России (исключая толстовцев и крестьянское движение Махно на Украине) было около или более 10 000 человек, к которым примыкало много тысяч сочувствующих. . Продолжая политику, начатую «Коммуной» и «Свободной коммуной», «Буревестник» призывал бездомных и нищих захватывать резиденции и настойчиво требовал экспроприации частной собственности. (Блейхман, который писал под псевдонимом Н. Солнцев, неустанно защищал конфискацию домов и заводов.)

Издатели решительно отказались от призывов к «социальной революции», когда большевики захватили власть; фактически Парижская коммуна, когда-то признанная идеальной формой общества, чтобы заменить собой Временное правительство, сейчас стала ответом «Буревестника» диктатуре Ленина. Рабочим Петрограда говорилось, чтобы они отвергали «слова, приказы и декреты комиссаров» и создавали свои собственные коммуны по образцу 1871 года. В то же время газета с неменьшим презрением относилась к «парламентскому фетишизму» кадетов (конституционных демократов), эсеров и меньшевиков и радостно приветствовала разгон Учредительного собрания в январе 1918 года, посчитав его большим шагов к тысячелетию анархизма.

В рамках Петроградской федерации анархистских групп бок о бок свободно существовали две группы, возглавляемые людьми совершенно разного темперамента, которые оказывали сильное влияние на остальных и почти монополизировали страницы «Буревестника». Во главе первой был Аполлон Андреевич Карелин (который часто писал под псевдонимом Кочегаров), интеллектуал, известный своей гуманностью и эрудицией, «блистательный старик», как описал его Виктор Серж. Его бородатая физиономия в очках напоминала доброго и умного князя Кропоткина. Один из его соратников Иван Хархардин удачно сравнил его с «библейским патриархом».

Карелин родился в Петрограде в 1863 году, он был сыном художника аристократического происхождения и школьной учительницы, которая находилась в родстве с Лермонтовым. Ребенком он оказался в Нижнем Новгороде, где и получил гимназическое образование. В 1881 году, когда Александр II пал жертвой «Народной воли», Карелин, которому к тому времени минуло восемнадцать, был арестован как участник радикального студенческого движения и отправлен в Петропавловскую крепость в Петербурге. Он был освобожден, когда его родители обратились с прошением о помиловании, и получил разрешение изучать право в Казанском университете. Тем не менее он снова вступил в кружок народников и занялся нелегальной пропагандистской деятельностью, которая обрекла его на долгий период «тюрем и ссылок, ссылок и тюрем», говоря словами одного из его будущих учеников А. Солоновича.