Пол Эврич - Русские анархисты. 1905-1917

1921

8 февраля – смерть Кропоткина.

13 февраля – похороны Кропоткина в Москве.

1-17 марта – Кронштадтское восстание.

Подавление анархистов в России.

1922

Январь – группа анархистских лидеров депортирована из России.

25 декабря – 2 января 1923 – в Берлине основана Международная ассоциация рабочих (анархо-синдикалистский Интернационал).

1926 – в Москве умер Карелин.

1929 – арест выживших анархистов в России.

1934 – в Париже скончался Нестор Махно.

1935–1938 – сталинские чистки: исчезли Новомирский, Сандомирский, Шатов и другие.

1939 – закрыт Музей Кропоткина.

1945 –в Париже умер Волин.

1946 – в Нью-Йорке умер Шапиро.

1950 – в Чикаго умер Максимов.

1964 – в Израиле умер Абба Гордин.

Бакунин тоже, случалось, высказывал пожелания, чтобы революция потребовала минимального количества жертв, но добавлял зловещее примечание, что не стоит особенно удивляться, если народ перебьет большинство своих угнетателей

Как узник Петропавловской крепости, Кропоткин проводил время за внимательным изучением хроник Пскова, республиканского города-государства в средневековой России

В первые годы XX века ведущим апостолом толстовства считался Владимир Григорьевич Чертков, издатель периодического журнала «Свободное слово», который выходил в Кристчерче (Англия). Кроме выпуска журнала (1901 –1905) Чертков работал над книгой «Против власти» (Крисгчерч, 1905).

Федерация еврейских анархистов, которые в Лондоне жили, главным образом, в Уайтчепеле и Майл-Энде, состояла преимущественно из ремесленников, которые эмигрировали из России в 1880–1890 годах. К концу пека их лидером и издателем публикаций был Рудольф Рокер, интересная личность, немец христианского происхождения, который, присоединившись к лондонской группе, изучил идиш. Кропоткин и Черкезов часто посещали клуб Федерации на Джубили-стрит.

В черте оседлости с самого начала циркулировали ранние издания анархистской литературы, которую Der Arbayter Frayncl с 1886 года публиковал в Лондоне, но в выходных данных, чтобы обмануть царскую полицию, ставилось «Вильно». В форме пасхальной «Хагады» или молитвенника памфлет ставил традиционные Четыре вопроса. Начинались они так: «Чем ночь Пасхи отличается от всех прочих ночей года?» Но тут вопрос радикально менялся: «Чем мы отличаемся от Шмуэля-фабриканта, Мейера-банкира, Зореха-ростовщика и Тодре-раввина?»

В 1907 году Дмитрий Богров, который четыре года спустя совершил в Киеве покушение на премьер-министра Столыпина, был членом киевской группы анархо-коммунистов и в то же время состоял агентом секретной полиции. Тем не менее убийство Столыпина было его личным актом, не имевшим прямой связи с его революционной или полицейской деятельностью.

Такая же критика бандитизма анархистов доносилась и из лагеря социалистов. По рассказу одного социал-демократа, боевым кличем анархистов был примитивный возглас: «Кошелек или жизнь!» В то же самое время анархисты старались завоевать авторитет среди рабочих, «навевая им золотые мечты о будущем рае анархистской системы». Тридцать лет спустя большевистский историк Емельян Ярославский осудил террористические акты анархистов, как «чистый бандитизм», но предпочел полностью игнорировать «эксы», которые проводили члены партии большевиков до и после 1905 года

Самоубийство или гибель от случайного взрыва были совершенно обычным делом. Инцидент в лондонском Гринвич-парке, весьма схожий со смертью Стриги, послужил известному английскому писателю Джозефу Конраду материалом для его романа «Тайный агент»

Например, в 1906 году в Риге перед судом предстали и были приговорены к смертной казни шестеро членов «Международной группы». Все они были подростками.

В соответствии со списком, составленным заключенными анархистами в Одесской тюрьме, в 1906–1907 годах перед судом в Одессе предстали 167 анархистов и их сторонников. Это число включает в себя 12 анархо-синдикалистов, 94 чернознаменца, 51 сочувствующий анархистам, 5 членов боевой организации эсеровской партии и 5 членов анархистского Красного Креста, организации, которая помогала политическим заключенным и эмигрантам. Список содержит примерно равное количество русских, украинских и еврейских имен. Возраст преимущественно от девятнадцати до двадцати двух лет. Из тех, кто предстал перед судом, 28 были приговорены к смертной казни, пятерым же удалось сбежать из тюрьмы (среди них была Ольга Таратута). Из этих отрывочных данных – анархисты, конечно, не выдавали партийных билетов и в общем опасливо относились к механизмам формальной организованности – становится ясно, что на пике движения (1905–1907) в Российской империи существовало примерно 5000 активных анархистов, а также тысячи тех, кто им сочувствовал, то есть тех, кто читал анархистскую литературу и поддерживал деятельность движения, хотя прямого участия в нем не принимал.

Восемь полицейских убиты или серьезно ранены, когда один из них зажег спичку по время обыска в лаборатории Гершковича по производству бомб.

Группа Новомирского в Одессе решила назвать себя «анархо-синдикалистами», а не французским термином «революционные синдикалисты», частично, чтобы подчеркнуть свой отчетливо русский характер, а частично, чтобы дать понять: все их члены – анархисты (многие из революционных синдикалистов во Франции имели марксистские, бланкистские и другие радикальные взгляды). Кроме того, они хотели отделить себя от анархо-коммунистов, которые не были всецело преданы рабочему движению.

Среди пяти русских делегатов на Амстердамском конгрессе были Николай Рогдаев и Владимир Забрежнев. Федерацию еврейских анархистов Лондона представлял Александр Шапиро, который позднее играл важную роль в российском анархистском движении.

Стоит отметить, что те синдикалисты, которые оставались в России (например, Новомирский), были куда более склонны преуменьшать значение слепого подражания западным моделям, чем их товарищи, проведшие долгие годы за границей.

Перевод В. Левика

Анархизм был выражением «прагматичной революции», противостоявшим политическим и социальным теориям, о которых говорила Европа на переломе столетий.

В этом плане Бакунин мог находиться под влиянием Гракха Бабефа, с работами которого он был знаком. В своем журнале Le Tribun du Peuple Бабеф 30 ноября 1795 гола писал, что «образование имеет чудовищный характер, когда оно отмечено неравенством, когда оно унаследовано только одной группой общества… оно быстро становится удушающим, обманным и ведущим к порабощению».