Александр Шубин - Альтернативы в истории Руси

Там же. С.99.

Плетнева С.А. Хазары. М., 1976. С.5–6.

Карташев А.В. Ук.соч. С.78–92.

Там же. С.94.

Там же. С.99.

Холмогоров Е. Ук.соч. С.153–156.

ПВЛ. Т.I. С.50–52.

Странным незнанием русской истории веет от утверждения В.Поликарпова: «Владимир первым из киевских князей взглянул на религию очами государственного деятеля крупного масштаба» (Поликарпов В.С. Ук.соч. С.309). Выбор Владимира, сделанный под давлением последователей его предшественницы Ольги, может выглядеть свободным только в легенде. Попытка В.Поликарпова рассмотреть альтернативу принятия Русью католичества и мусульманства выглядит крайне неубедительно из–за чрезвычайной даже для публициста идеализации этих вероисповеданий: «Ведь целибат, как известно, выключает духовенство из «мирских» жизненных связей…»; «Ислам веротерпим к другим религиям и никого насильно не обращал в свою веру…» (Там же. С.313, 315).

Возможный переворот Святослава в пользу язычества (такая альтернатива существовала и при «христианском варианте») означал бы возвращение к состоянию Руси в начале правления Владимира. Таким образом, решительные действия Святослава против нового вероисповедания представляют короткоживущую альтернативу и потому не нуждаются в специальном рассмотрении.

Автор не настаивает на предопределенности именно таких названий, но логика средневековых идеологических споров обычно ведет к тому, что «ревизионисты» считают себя ортодоксами, а ортодоксы сравнивают их с «заведомо ложными» учениями.

Или в крайнем случае царем.

Реализация упомянутой выше короткоживущей альтернативы Новгородской Руси.

Предположение, что Хазарский каганат мог продержаться под напором степняков дольше, является короткоживущей альтернативой. В этом случае каганат пал бы под ударами монголо–татар в XIII в. Судя по их ударной силе, каганат не смог бы значительно ослабить натиск на Русь.

Автор должен признать, что завоевание Крыма могло совершиться и позднее. Но рано или поздно, и притом ранее, чем в XVIII в., выполнение этой навязчивой идеи было предопределено. Ведь Россию не отвлекала бы другая навязчивая идея — выход на Балтику — в сообщество христианских народов.

Лидер якобинцев начинал свою карьеру как монархист. Если бы не революция…

Предположение, что концентрация усилий России на южном направлении не остановила бы экспансию на Восток, может быть справедливо (это еще одна короткоживущая альтернатива). В любом случае движение на восток было бы ослаблено, что привело бы к разделу Сибири между Россией, остатками Орды, а позднее — также Японией, Китаем и, возможно, Якутией.

При таком развитии событий парламент мог возникнуть и ранее, в XVIII–XIX вв. Тогда очередная революция в начале ХХ в. расширила бы его полномочия и электоральную базу.

Такой сценарий, разумеется, не обязателен и призван проиллюстрировать мысль автора о действии в истории нелинейного развития альтернатив, их постепенного стирания макроисторическими закономерностями и принципиального сближения альтернативных ветвей развития со временем.

С точки зрения абстрактной логики более вероятен сценарий превращения России в некий вариант Израиля со светским правительством во главе. Но не стоит забывать, что дальнейшая «ревизия» упрощенного иудаизма может вести именно к ортодоксальному христианству. Органическая неатеистичность восточно–славянского сознания заставляет предположить, что предложенный вариант развития событий является одной из реальных альтернатив. Вариант светского демократического государства в России лучше рассматривать в контексте альтернатив XVIII–ХХ вв.