Андрей Васильченко - Война кланов. «Черный фронт» против НСДАП

Сейчас очень сложно установить, в какой степени штурмовики по всей стране поддержали Вальтера Штеннеса. Можно было найти упоминания о восьми и даже десяти тысячах членов СА, которые в основном базировались в Берлине, Шлезвиг-Гольштейне, Померании. Как показал список исключенных из партии, который был опубликован Гитлером 4 апреля, среди мятежников оказалась фактически вся верхушка северогерманских СА. Самому Штеннесу удалось контролировать издание «Ангрифа» и берлинскую штаб-квартиру только до 3 апреля. Во второй половине этого дня редакционное здание по просьбе мюнхенского руководства было захвачено полицией. Атаке сил правопорядка подверглись все казармы и штабы восставших штурмовиков. После очистки от мятежников они были переданы в распоряжение СС, которые были усилены отрядами, присланными из Баварии. 4 апреля «Ангриф» вновь перешел под контроль Геббельса, сообщая о поражении Штеннеса.

В первом же выпуске этой газеты Геббельс пытался успокоить взволнованную публику, существенно занижая размеры бунта и его последствий. В многочисленных статьях и заметках он пытался доказать, что путч подавлен и мюнхенское руководство полностью контролирует ситуацию в партии. Эти публикации можно было бы условно разделить на две группы: первые были посвящены описанию тех, кто был исключен из партии. Там же обрисовывались меры, которые предпринимались для наведения порядка. Вторые являлись простодушными заявлениями рядовых членов партии, которые говорили о лояльности к Гитлеру. Как правило, в них Штеннес получал самые уничижительные характеристики. Единственной целью подобных публикаций было принизить значение мятежа, который пытались представить как заговор честолюбивых офицеров либо действия предателей. Большинство заявлений о преданности должны были привести читателя к мысли, что партия наконец-то избавилась от группки очень опасных экстремистов, которые не верила в жизненную силу партии.

7 апреля «Ангриф» продолжил эту работу. Газета одновременно информировала о смене лидеров СА и назначении Геринга комиссаром над всеми восточными гау, куда входил и Берлин. «Ангриф» доводил до сведения читателей, что первое мероприятие, самостоятельно организованное Штеннесом и его соратниками, закончилось полным провалом. Тема мятежа Штеннеса не сошла со страниц нацистской прессы и 8 апреля. В те дни национальная пресса обвинила Геббельса в сотрудничестве с мятежниками. Сам Геббельс назвал эти сведения «ударом буржуазии» и призвал национал-социалистов не верить «измышлениям еврейских листков». Казалось, что к середине апреля обстановка в партии стабилизировалась, раскол был ликвидирован, а угроза запрета НСДАП прошла стороной.

Но раскол берлинских СА оказался в центре внимания не только немецкой, но и международной прессы. Журналисты придавали этому событию очень большое значение. Когда на процессе по делу рейхсвера Гитлер провозгласил, что его партия пойдет легальным путем, и провел чистку партии, у демократических партий появилась слабая надежда, что Гитлер станет соблюдать не только конституцию, но и правила парламентской игры. Эти надежды еще больше усилились, когда Гитлер подал изгнание Штеннеса и его штурмовиков из партии как избавление от опасных экстремистов. Но куда больше прессу интересовало будущее этих «диссидентов из СА». «Нижнесаксонская газета», например, писала: «Только недальновидный человек может испытывать ущербную радость от скоротечной дворцовой революции у национал-социалистов. Ни в коем случае нельзя делать вывод, что национал-социалистическая партия исчезла из политической жизни. НСДАП продолжила свое существование, а осколки взрыва последних дней не опрокинули ее. Так что рано радоваться, что ее радикализм пошел на спад. Это всего лишь значит, что экстремисты перетекут туда, где они нужнее, например, к тем же коммунистам». «Кёльнская газета» испуганно била во все колокола: «Когда НСДАП раскололась, она перестала представлять угрозу спокойствию страны. Принимая во внимание национальное покрывало нынешнего коммунизма, национал-социалистические изгнанники наверняка примкнут к КПГ, что породит другую чудовищную опасность». Обзоры, размещаемые в левой прессе, еще раз подтверждали возможность перехода недовольных штурмовиков в коммунистический лагерь. «Восточный экспресс» цитировал статью из «Правды», которая произвела эффект разорвавшей бомбы: «Пролетарские элементы из НСДАП решили повернуться спиной к национал-социализму и придерживаться левых ориентиров, что является единственной дорогой к народным массам. Они перешли в ватагу Штеннеса, принимая во внимание возможный союз с борющимся пролетариатом».

Возможность тактического союза революционных СА и КПГ опять же подтверждалась примером обер-лейтенанта Рихарда Шерингера, который во время своего заключения в тюремной крепости Голлнов примкнул к коммунистам. Мятеж в СА стал удобным поводом для того, чтобы он еще раз обратился к национал-социалистам с призывом вступать в Коммунистическую партию Германии. В своем призыве он подробно перечислял многочисленные случаи, когда Гитлер и Геббельс предавали национал-социалистические идеалы. Он призвал штурмовиков вместе с пролетариатом готовить народную революцию, которая «должна была положить конец еврейской эксплуатации». Возникает вопрос, использовал ли Шерингер антисемитскую агитацию только для привлечения в КПГ штурмовиков, либо для агитации всего националистического лагеря?

Скорее всего призыв остался безответным. Не стоило забывать, что большинство штурмовиков были идейными антикоммунистами. Они не были в состоянии увидеть в «красных» потенциальных союзников. Коммунисты были врагами, против которых они сражались в рядах добровольческих корпусов при ликвидации Баварской Советской республики и спартаковского восстания. С ним они устраивали кровопролитные стычки на улицах немецких городов.

«Боевое содружество» возлагало большие надежды на первый мятеж штурмовиков, который произошел в сентябре 1930 года. Когда ожидания оказались тщетными, руководство штрассерианцев предпочло видеть в революционных штурмовиках «завтрашних товарищей», которые пока не могли открыто заявить о своих симпатиях к революционному национал-социализму. «Боевое содружество» не уставало закидывать СА призывами, на которые обычно не следовало никакой ответной реакции. Казалось бы, сближение между этими двумя группировками было невозможно. Тем более что сам Штеннес и не собирался присоединяться к КГРНС, которое называл «салоном Штрассера». Но все начало меняться, когда 5 апреля весь номер «Немецкой революции» был посвящен расколу в НСДАП. Штрассер занял правильную позицию. В многочисленных заметках и комментариях нельзя было найти даже намека на нападки в адрес Штеннеса. Во всем был виноват Гитлер и его окружение. В статье «Гитлеровский удар по СА» раскол в НСДАП объяснялся «конфликтом между социалистическими чувствами революционных штурмовиков и реакционным поведением буржуазного руководства гитлеровской партии» , которое не только отказалось от осуществления 25 пунктов партийной программы, но и предало трудящихся, пойдя на союз с реакционерами в Тюрингии и Саксонии.