Андрей Васильченко - Война кланов. «Черный фронт» против НСДАП

Бодо Узе в отличие от многих экстремистов не был фронтовиком. Он родился в 1904 году, и когда рухнула Германская империя, ему было всего лишь 14 лет. Но его с детства привлекали национализм и революционные идеи — именно этим можно объяснить, что он, еще будучи подростком, вступил в «Оберланд». К национал-социалистам присоединился в 1928 году. Уже тогда он высказывал мысли, схожие с идеями братьев Штрассер. Узе прикладывал все усилия, чтобы создать политический альянс, в который бы вошли революционные национал-социалисты, активисты «Ландсфолька», представители радикальных организаций и «фёлькише»-группировок. Эта широкая коалиция должна была вызвать крушение буржуазного порядка. В то время как гауляйтер Лозе, выполняя приказ из Мюнхена, стал бороться с «Ландсфольком», Узе, напротив, поддерживал тесные связи с Бруно фон Заломоном, издателем журнала «Кровь и почва» Кенстлером, Эрнстом Юнгером и Эрнстом Никишем.

В июне 1929 года Бодо Узе и Отто Штрассер встретились с Бруно фон Заломоном и другими крестьянскими лидерами, дабы обсудить перспективы возможного сотрудничества. В частности, речь шла о взаимодействии их газет, что позволило бы ликвидировать не только не нужную никому конкуренцию, но и излишние финансовые затраты. Но Лозе приложил все усилия, чтобы мюнхенское руководство помешало складыванию этого пакта. Однако левому крылу, несмотря на происки гитлеровцев, удалось сохранить дружеские отношения с Хаймом и Хамкенсом.

Первый открытый конфликт с Лозе произошел осенью 1929 года, когда близкий друг Отто Штрассера ветеринар Грантц поссорился с гауляйтером Шлезвиг-Гольштейна по вопросу участия национал-социалистов в акциях «Ландсфолька». В ходе этой дискуссии Штрассер, Узе, фон Заломон, Грантц и их друзья выработали основные принципы революционной крестьянской программы. Окончательно доработана она была в декабре 1929 года, а месяц спустя уже распространена среди местных групп НСДАП. Эта программа была некой компиляцией «14 тезисов Немецкой революции» и требований, выдвигаемых «Ландсфольком». Это было еще одним доказательством того, что к 1930 году левое крыло НСДАП на идеологическом уровне окончательно отошло от мюнхенского руководства. Во введении к крестьянской программе НСДАП, в которой пока еще числился Отто Штрассер, характеризовалась как националистическая организация, целью которой являлась свободная немецкая нация. Более того, НСДАП являлась социалистической партией, выступавшей за освобождение трудящихся масс Германии от всех форм угнетения и эксплуатации. И совсем уж недопустимая «вольность»: НСДАП называлась рабочей партией, которая признавала классовую борьбу (!!!) трудящихся против паразитизма всех наций и конфессий.

Сама же программа предполагала объединение всех немцев на основе самоопределения народа в Великогерманском рейхе и равноправия немецкого народа с другими нациями. После прихода к власти НСДАП должна была аннулировать все договоры, обязательства, долги, подписанные Веймарским правительством с капиталистическими странами.

«Народными товарищами» в новом обществе могли быть только обладатели немецкой крови. В подобном праве отказывалось евреям, славянам и любым иностранцам. Общее руководство государством должно было быть немецким, равно как и немцами должны были быть все ведущие представители различных сфер общественной жизни. «Коррумпированный парламентаризм» необходимо было уничтожить. После уничтожения аппарата всех партий самоуправление трудящихся должно было строиться на основе предприятий. Новая организационная форма — «народно-советское государство» — должна была базироваться на иерархической системе непрямых выборов. Задачи государства состояли в том, чтобы охранять жизненные потребности и труд своих граждан, а с случае необходимости выдворять иностранцев из страны. Вообще-то каждый ненемец, поселившийся в Германии после 1 августа 1914 года, должен был быть депортирован из «социалистического рейха».

Программа наделяла всех граждан Германии равными правами и обязанностями, дабы те работали на общее благо. Достижение экономического освобождения было возможно лишь при устранении доходов, достающихся без труда, уничтожении долговой кабалы и передаче нации всех хозяйственных средств страны. Решение аграрного вопроса виделось в национализации всех крупных и средних (!) сельских хозяйств, колонизации малонаселенных земель на востоке и защите мелких крестьянских хозяйств, которые должны были являться основой имперского землевладения. Общенациональные интересы охранялись наиболее рьяно. Их нарушение каралось смертной казнью, которая автоматически должна была применяться ко всем ростовщикам и спекулянтам вне зависимости от их национальности и вероисповедания. Сами судебные процессы должны были проходить в условиях применения «немецкого права», которое заменило бы римское, фактически предопределившее создание капиталистического миропорядка. Народное образование предполагало бесплатную учебу во всех типах школ. Также планировалось бесплатное медицинское обслуживание. Чтобы бесповоротно сделать Германию социалистическим государством, место профессиональной должна была занять народная армия. В новом государстве признавалась даже свобода вероисповедания, но при условии, если она не угрожала «Народной советской республике» и не оскорбляла традиции и чувства «северной расы». Главной же целью морального выздоровления народа должно было стать возвращение старогерманского права, отдавшего предпочтение общественной пользе, а не личным благам.

Эти «Предложения по пересмотру программы Национал-социалистической рабочей партии Германии» заканчивались двойным призывом: против капитала, «Лиги наций» и Америки, с одной стороны, а с другой — призывом к поддержке революционного движения в других странах. Внешняя политика «новой освобожденной Германии» должна была опираться на военно-политический союз с Советской Россией, ориентированный против западных империалистических держав. Казалось, эта программа сильно влияла на политический климат в Шлезвиг-Гольштейне. Именно она сблизила в 1929–1930 годах революционных национал-социалистов и национал-революционеров. Но, по-видимому, Отто Штрассер не имел ни малейшего отношения к этому тексту. Подтверждение тому — совершенно другой запас слов, нештрассеровские аргументы и нештрассеровская лексика. Скорее всего, этот текст принадлежал перу Бодо Узе. Что подтверждает весьма характерное для него смешение радикальных социалистических воззрений, расовой нетерпимости и склонности к терроризму.

Бодо Узе и Бруно фон Заломон, которые в то время были неразлучными друзьями, являлись приверженцами самых крайних мер в сфере экономики, по сути, представляя основные идеи левых национал-социалистов. Наряду с характерными для левых национал-социалистов заявлениями о союзе с СССР и о необходимости освободительной борьбы их тексты отличало исключительно расистское содержание. Но и сам Отто Штрассер не был чужд антисемитизма и расизма. В этом вопросе их пропаганда была всего лишь разновидностью гитлеровской агитации, отличаясь от оной только взглядом на внешнюю политику и методами осуществления социальных мероприятий. «Фёлькише»-компонент был важной составляющей частью программы левых национал-социалистов. Штрассер и его сторонники должны были адаптировать свою агитацию к сельскому менталитету. Только в таком случае они могли оказывать какое-то влияние на крестьянское движение. Именно по этой причине тезисы революционного национал-социализма оказались связанными с расистскими идеями, которых придерживались не только многочисленные члены «Ландсфолька», но даже умеренные сторонники Хамкенса. Не стоит забывать, что «Ландсфольк» поддерживали такие группы, как «Танненберг» и «Вервольф», для коих антисемитизм был само собой разумеющимся явлением. Расистские идеи «Ландсфолька» были развиты Кенстлером в собственном журнале «Кровь и почва». Так что антисемитские заявления левых национал-социалистов диктовались необходимостью подстроиться под образ мышления крестьянских радикалов. В надежде перетянуть на свою сторону Августа Георга Кенстлера Штрассер в период с марта по июль 1930 года опубликовал в «Национал-социалистических письмах» три статьи, которые не имели ничего общего с радикальными социалистическими воззрениями членов его группы.