Елена Чиркова - Анатомия финансового пузыря

По счастливой случайности в 1719 году Испания согласилась заключить мир с Англией, что возродило перспективы торговли с Латинской Америкой. Но «Компанию Южных морей» это уже не интересовало – манипуляции с государственным долгом привлекали ее теперь больше.

Между тем усилением компании был обеспокоен Банк Англии, который также выразил готовность взять на себя госдолг. Началась аукционная война, в которой ставки только повышались. В итоге Банк Англии согласился на сокращение процентов на один процентный пункт уже через четыре года и на плату правительству в размере 5,6 млн фунтов за привилегию взять на себя госдолг. Банк в своем предложении указал и коэффициент конвертации долгов в его акции, он предлагал собственные акции номиналом 1700 фунтов в обмен на бумагу, которая приносила их владельцу доход в 100 фунтов.

В ответ на это предложение «Компания Южных морей» согласилась заплатить правительству 4 млн фунтов немедленно и до 3,5 млн фунтов дополнительно в зависимости от результатов конвертации и тоже пошла на сокращение процентов уже в 1724 году. Правительство предложило Бланту разделить долг с Банком Англии, на что тот ответил: «Мы никогда не согласимся распились ребенка!» Госдолг, который до недавних событий был тяжелым бременем для государства, стал вдруг необыкновенной ценностью.

Я хотела бы кое-что прояснить. Первые две конвертации долга в акции компании никакого «экономического криминала» в себе не содержали. Компания просто становилась кредитором правительства – вместо множества мелких кредиторов. Выражаясь современным языком, публичный долг замещался непубличным. Государство же продолжало платить по долгу проценты и сохраняло обязательства погасить его. Третья конвертация уже была ближе к мошенничеству. Плата, предлагаемая за «привилегию» конвертировать долг, была колоссальной – 25% от суммы долга, что качественно меняет доходность схемы. К тому же торговая часть бизнеса компании умерла и осталась только финансовая. И это должно было прекрасно понимать и государство.

В конечном итоге было принято предложение «Компании Южных морей», в котором, в отличие от предложения от Банка Англии, не предполагалось никаких ограничений на выпуск акций и коэффициент конвертации оставался на усмотрение самой компании. Как уже упоминалось, она собиралась обменивать долги на акции не по номинальной стоимости акций, как Банк Англии, а по рыночной, а цену перед обменом предполагалось максимально задрать. И здесь Блант перенял французский опыт Лоу, о котором мы будем говорить в следующей главе. Блант считал, что Лоу заимствовал у «Компании Южных морей» саму идею обмена государственных долгов на акции, но развил ее. Стремясь сделать акции доступными, он добился от государства, чтобы оно печатало деньги и давало их в виде кредита тем, кто хочет купить акции Compagnie de Indes (французский аналог «Компании Южных морей». – Е.Ч. ), что подогревало спрос на акции. Блант печатать деньги не мог, но он мог предоставить кредит за счет средств самой компании.

Его кредитная схема была такова: Блант давал кредит под залог акций – 250 фунтов за акцию номиналом 100 фунтов, но не более 3000 фунтов одному заемщику. Процентная ставка составляла 5%. Всего в виде кредита было выдано около 1 млн фунтов. И это подталкивало котировки вверх. Акции росли в цене как на дрожжах. В это время котировки акций компании находились в диапазоне от 270 фунтов (когда казалось, что предложение Банка Англии не будет перебито) до 380 фунтов (когда указ, отдававший государственные долги компании, прошел второе чтение в парламенте). Когда указ прошел одобрение в нижней палате парламента – Общей палате, а это случилось 21 марта 1720 года, акции подскочили до 400 фунтов.

7 апреля 1720 года указ обсуждался в верхней палате – Палате лордов. Некоторые ее члены яростно выступали против, говоря о том, что в результате утверждения указа обогатится узкая группа лиц за счет грозящего обнищания многих и что по сути указ является мошеннической схемой, поощряет спекуляцию и отворачивает человеческий гений от занятий торговлей и промышленностью. Некоторые выступающие прямо заявляли о том, что если указ пройдет, то люди, скопившие деньги честным трудом, могут погнаться за мифическим богатством (а к вложению в акции подстегивал рост их курса) и потерять все. Но указ все же прошел большинством голосов: за проголосовали 72 члена, против – только 55. В тот же день он был одобрен королем, который с большой помпой инвестировал в акции компании личные 100 тыс. фунтов. Как выяснится позже, он купил акции в рассрочку, заплатив лишь небольшую часть суммы.

Поскольку разумные люди понимали, что финансовая схема конвертации долгов смысла для новых акционеров компании не имела и в результате котировки неизбежно должны были упасть, были запущены слухи, которые возбуждали бы надежды публики. Так, циркулировала информация, что торговля рабами возобновится и будет только расти (это по случайному стечению обстоятельств оказалось потом правдой); что испанский король готов передать Англии четыре порта в Перу в обмен на Гибралтар, контролировавшийся Англией, и порт Магон на острове Менорка; что компания ведет переговоры относительно прав на торговлю с Африкой. Запуск слухов для подталкивания курса акций был нормальной практикой того времени.

Между тем котировки начали падать и упали ниже 300 фунтов. Дело в том, что многие инвесторы предпочли на хороших новостях акции продать. 14 апреля компания провела первую «подписку за деньги» (в 1711 и 1719 годах подписки проводились, как вы помните, в целях конвертации госбумаг). Инвесторам было предложено акций на 2 млн фунтов по цене 300 фунтов, но из-за высокого спроса объем выпуска был увеличен до 2,25 млн фунтов. При этом 20% нужно было заплатить сразу же, а оставшуюся часть – долями через каждые два месяца. Это делалось для поддержания цены. Выпуск акций состоялся на падающем рынке, но рассрочка сделала свое дело: в первый же час после объявления подписки было раскуплено акций на 1 млн фунтов (согласно другим данным, вся подписка была распродана за час). Нил так объясняет энтузиазм публики по поводу этого выпуска: помимо учета торговых перспектив компании-инвесторы понимали, что, во-первых, полученная наличность могла использоваться для поддержки котировок, а во-вторых, эти акции не могли выйти на рынок до декабря 1720 года, когда они будут занесены в книги; таким образом, предложение акций на рынке в ближайшее время не увеличивалось [ Neal 1990, р. 99]. То есть инвесторы были все же не просто иррациональными глупцами, как это часто пытаются представить.

Эта подписка в общем была нарушением договоренностей с правительством, ведь компании запрещалось выпускать акции с оплатой деньгами до начала конвертации госдолга. У современных исследователей есть подозрения, что это было сделано намеренно: проведение подписки до конвертации аннуитетов затрудняло подсчет справедливой стоимости акций, так как никто не знал, какую прибыль компания могла извлечь из конвертации.