Руслан Скрынников - Святители и власти

Поначалу в Троицкой пустыни не было собственного священника и братии приходилось нанимать попа из ближайшего прихода. Наконец Сергию удалось перезвать к себе, вероятно из ближайшего монастыря в Хотькове, игумена Митрофана, постриженником которого он был. Но Митрофан прожил год и умер. Пустынь на Маковце не могла превратиться в монастырь, пока у нее не было собственного игумена. По настоянию братии Сергий отправился на поставление в Переяславль.

На Руси в то время свирепствовала чума. Весной 1353 года великий князь Семен незадолго до смерти составил завещание «перед владыкою володимерским Олексеем, перед владыкою переяславским Офонасеем». Вслед за тем Алексей уехал в Византию за утверждением на митрополию, а Афанасий на протяжении двух лет исполнял обязанности главы церкви. По этой причине Сергий ездил не в Москву, а в Переяславль. Указание «Жития» на поездку Алексея в Константинополь позволяет точно датировать игуменство Сергия. Он получил сан в 1353–1355 годах, когда ему было немногим более тридцати лет.

Смерть великого князя Семена привела к большим переменам в Москве. Бояре Вельяминовы уступили первенство боярину Алексею Хвосту. Стефан вынужден был покинуть Москву и вернулся в Троицкий монастырь. По просьбе Стефана Сергий постриг его сына Ивана в монахи, дав ему имя Федор. Вскоре на Русь вернулся митрополит Алексей. Полагают, что именно он или сопровождавшие его лица привезли тогда Сергию послание и дары от константинопольского патриарха Филофея. Патриарх советовал Сергию ввести в своем монастыре общинное устройство — «общее житие». Но Сергий с Алексеем еще раньше задумали сделать то же самое и «лишь прибегли к авторитету патриарха, дабы придать своему начинанию большую твердость» [3] Голубинский Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра. М., 1909. С. 37–38. . С этим мнением церковного историка трудно согласиться. Алексей выехал в Византию, когда Сергий даже не имел игуменского чина. Глухой удельный монастырек в Радонеже еще не стал настолько известным, чтобы митрополит мог поведать о нем патриарху. Если верить «Житию», глава вселенской церкви прислал Сергию вместе с посланием крест со святыми мощами, который и поныне хранится в монастырской сокровищнице. В советское время краеведы объявили, что крест не имеет никакого отношения ни к Филофею, ни к Сергию, поскольку был изготовлен в начале XV века, когда их уже не было в живых. Пристрастность аргументации мешает принять их датировку. Филофей, приславший крест в Троицу, занимал патриарший престол дважды: в первый раз совсем недолго — в 1354–1355 годах и во второй — в 1364–1376 годах. Обращение патриарха к Сергию можно датировать второй половиной 1360-х годов, когда Троицкий монастырь приобрел широкую известность, а Сергий стал ближайшим сподвижником митрополита Алексея. Описав прибытие греков в Троицу, авторы «Жития» подчеркивали, что игумен тут же поспешил к Алексею, чтобы показать ему патриаршую грамоту. Уже один этот факт наводит на мысль, что посылка патриаршей грамоты в Троицу не была связана с возвращением Алексея из Византии в 1355 году.

После возвращения из ссылки в Константинополь осенью 1364 года Филофей убедился в том, что авторитет патриаршей власти упал и многие православные епархии ушли из-под ее контроля. По этой причине он старался отыскать авторитетных церковных деятелей в балканских и восточноевропейских странах, способных поддержать рушившееся единство вселенской православной церкви.

Посылка Филофеем в дар Сергию креста с мощами литовских мучеников имела особый смысл. Константинополь отверг требование великого князя Ольгерда об организации православной митрополии в Литве, независимой от общерусской митрополии. Москва и Литва стояли на пороге войны, в которой Филофей решительно поддержал Русь и призвал к священной войне против литовских язычников. По-видимому, крест с мощами литовских мучеников был послан на Русь между 1365 и 1370 годами, когда патриарх был близок к полному разрыву с князем-огнепоклонником Ольгердом. Обращаясь к Сергию, Филофей думал об укреплении русского монашества.

К XIV веку языческая Русь превратилась в Святую Русь. Но, как и в киевские времена, Византия, переживавшая последний расцвет, оставалась для нее источником духовного просвещения. Русское духовенство следило за религиозными исканиями Византии. В XIV веке у греков было три формы монашества. В одних монастырях братья вели «особную» жизнь: каждый держал деньги и личное имущество в своей келье, питался и одевался в зависимости от своего достатка. «Особножительские» обители владели селами, вели торговлю, иногда занимались ростовщичеством. В других монастырях существовала монашеская община (по-гречески — киновий, по-латыни — коммуна). Такой строй отвечал вековечной мечте христиан о справедливом устройстве земной жизни в соответствии с идеальными представлениями о царстве божьем. В таких обителях-коммунах имущество было общим, члены общины проводили жизнь в непрестанном труде, питаясь плодами рук своих, исповедуя принципы братства и любви к ближнему. Покидая общину, избранные монахи удалялись в пустынь, чтобы вести жизнь отшельника. То была высшая форма аскетизма. Ее распространение было связано с развитием мистического учения исихастов. Не внешняя мудрость, учили исихасты, а внутреннее самоуглубление открывает путь к познанию истины. Погружение в себя дает ощущение покоя — исихиа (отсюда исихасты) — состояния «Фаворского света», то есть общения с богом. Окончательно учение исихастов взяло верх в православной церкви на константинопольском соборе 1368 года.

На Руси поборнику общинножительства Сергию исихазм по духу своему был, по-видимому, ближе, чем другим иерархам, включая митрополита Алексея. По мнению Г. М. Прохорова, распространение общинножительских монастырей в XIV веке могло служить верным признаком «проникновения византийских идей и осуществления исихастской политики». Однако в целом вопрос о влиянии исихазма на русскую религиозную мысль во времена Сергия остается неясным из-за отсутствия достоверных данных. Почва для восприятия исихастских теорий возникла тут далеко не сразу.

Следуя давней традиции, византийская церковь управляла периферией, сообразуясь с местными условиями. Филофей ставил реальные цели, обращаясь с посланием к Сергию. Стремясь утвердить на Руси принцип общинножительства, патриарх обратился не к властям старых и знаменитых монастырей, обремененных богатствами, а к игумену недавно основанной и бедной радонежской обители.

При своем возникновении Троице-Сергиев монастырь следовал, видимо, тому же уставу, что и большинство других русских обителей. Однажды Сергий из-за отсутствия хлеба голодал три дня. На четвертый он пошел наниматься в плотники к одному из состоятельных старцев своей обители. Целый день трудился в поте лица, после чего старец расплатился с ним «решетом хлебов гнилых».