Руслан Скрынников - Святители и власти

13 января 1589 года Годунов и Щелкалов уведомили Иеремию обо всех предпринятых ими шагах. Беседа была продолжительной. Как повествует официальный отчет, «патриарх Иеремия говорил о том и советовал много с боярином, с Борисом Федоровичем Годуновым…» Под конец патриарх уступил по всем пунктам, выставив единственное условие, чтобы его самого «государь благочестивый царь пожаловал и отпустил». Греки капитулировали ради того, чтобы вырваться из московского плена. «В конце концов, — повествует Дорофей, — хотя и не по доброй воле, Иеремия рукоположил патриарха России».

Архиепископ Арсений старался представить дело так, будто в переговорах с Иеремией с самого начала деятельно участвовало московское духовенство. Священный собор будто бы дважды обращался к патриарху, и тот впервые заявил о своем согласии двум епископам — посланцам собора. Источники опровергают эту благочестивую легенду. Правитель созвал духовенство лишь на четвертый день после завершения переговоров.

Борис Годунов не считал нужным советоваться с «государевыми богомольцами» по поводу выбора кандидата на патриарший престол. Этот вопрос был предрешен с самого начала, и «отцам церкви» оставалось лишь выразить согласие с волей правителя. Иеремия представил властям подробную опись церемониала поставления патриарха. Следуя ему, царь и священный собор сначала должны были выбрать «втаи» трех кандидатов в патриархи, после чего царю надлежало утвердить на высокий пост одного из них. Такой порядок выборов главы церкви показался московским властям неудобным. Но по настоянию Иеремии они в конце концов согласились провести «тайные» выборы. Вся процедура свелась к чистой формальности. Власти расписали сценарий избирательного собора до мельчайших деталей, включая «тайну» выборов. В соответствии с этим сценарием Иеремия должен был провести «тайное» совещание с московскими епископами, после чего «избрати трех: митрополита Иова всеа Руси, архиепископа Александра Новгородского, архиепископа Ростовского Варлаама». «Потом, — сказано было в наказе, — благочестивый царь Федор изберет из тех трех одного Иова митрополита… в патриархи». Иеремия беспрекословно выполнил все предписания Годунова относительно «тайны» выборов и 26 января 1589 года возвел Иова на московский патриарший престол.

Греки надеялись, что теперь-то их отпустят на родину. Но им велели ехать на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. По возвращении они настоятельно просили отпустить их в Царьград. Правитель отклонил просьбу под тем предлогом, что ехать весною неудобно — плохи дороги. Новая задержка греков была вызвана тем, что в Москве спешно составляли соборное постановление об учреждении в Москве патриаршества. Собор, будто бы выработавший этот документ, в полном составе едва ли когда-нибудь заседал. В числе участников собора грамота называла Иеремию и Дорофея. Но, по свидетельству Дорофея, грекам на подворье принесли готовую грамоту, которую они не могли понять из-за отсутствия перевода. Угрозы заставили Дорофея подписать грамоту, но он тут же посоветовал патриарху тайно наложить на грамоту заклятье.

На соборном постановлении помимо подписи Иеремии обозначены были имена членов константинопольского Синода. Поскольку их фамилии написаны одним почерком и доподлинно известно, что большинство членов Синода не участвовало в путешествии в Россию, явились подозрения, что их подписи поддельны, а следовательно, грамота об учреждении патриаршества является подложной. Сомнения подобного рода все же беспочвенны. Как патриарх, Иеремия являлся главой Синода, и для удостоверения документа достаточно было одной его подписи. Перечень членов Синода имел не столько удостоверительный, сколько осведомительный характер.

Пробыв в Москве без малого год, патриарх 19 мая получил наконец разрешение выехать на родину. Правитель не жалел казны, чтобы одарить освобожденных пленников. Не скрывая восхищения, Арсений писал, что царь и царица обогатили их всех. Что же касается субсидий на строительство новой резиденции патриарха в Константинополе (за этим Иеремия и приезжал на Русь), то выдачу их откладывали до последнего момента. Только после отъезда Иеремии Годунов «помянул» царю о забытом ходатайстве, после чего в догонку грекам послали тысячу рублей на новую патриаршую церковь. Царь Федор на прощание поднес Иеремии митру, украшенную драгоценными камнями. На ней жемчугом была сделана надпись: «От царя — патриарху». По случаю учреждения патриаршества в Москве устроили грандиозный праздник. Во время крестного хода новопоставленный патриарх выехал верхом из Фроловских ворот и объехал Кремль. «Ослять» под ним вел Борис Годунов. Процессию провожала праздничная толпа.

Затем была составлена утвержденная грамота об избрании первого московского патриарха, санкционировавшая преобразование высшей церковной иерархии. Вместо одной митрополичьей кафедры учреждено было четыре. Митрополичий сан получили прежде всего бывший архиепископ Новгородский и Псковский Александр и бывший архиепископ Ростовский и Ярославский Варлаам. Эти двое фигурировали на «выборах» патриарха в качестве кандидатов наряду с Иовом. Основаны были также Казанская и Крутицкая митрополии, шесть новых архиепископств и шесть новых епископств.

Принятое священным собором уложение установило порядок избрания русских патриархов. Оно декларировало право московской церкви на поставление патриарха без участия восточных патриархов, которых надлежало лишь известить о принятом решении. Право окончательного утверждения русского патриарха всецело принадлежало царю, что закрепляло зависимость церкви от светской власти.

Утвержденная грамота содержала указание на историческую роль Русского государства как оплота вселенского православия. Напомнив о гибели двух столиц Римской империи, составители грамоты адресовали царю Федору следующие слова: «Ветхий Рим падеся аполинариевой ересью; вторый же Рим, иже есть Константинополь… от безбожных турок, обладаем; твое же, о благочестивый царю, великое Российское царствие, третей Рим, благочестием всех превзыде, и вся благочестивая царствие в твое едино собрася, и ты един под небесем христианский царь именуешись в всей вселенной, во всех христианех».

Можно полагать, что в разработке утвержденной грамоты непосредственно участвовали лица из ближайшего окружения правителя, в частности его дядя Дмитрий Годунов. Прошло несколько лет, и он разослал по монастырям псалтыри с надписью об изготовлении их «в богохранимом и преименитом и в царствующем граде Москве — в третьем Риме, благочестием цветущем при державе… богом венчанного благоверного и христолюбивого великого монарха».