Руслан Скрынников - Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века

Меры Годунова могли приглушить социальные противоречия в деревне, отсрочить взрыв, если бы их проводили последовательно, на протяжении ряда лет. Некоторые чиновничьи группы и отдельные прослойки уездного дворянства сумели извлечь выгоды из указов о крестьянском выходе. Но в массе своей низшее дворянство решительно отвергло политику уступок крестьянам. В 1603 г. указ о частичном возобновлении крестьянского выхода не получил нового подтверждения.

Провинциальные дворяне с крайним негодованием отзывались о последствиях временного восстановления Юрьева дня при Годунове. Наиболее резкое выражение эта оценка получила в Бельской летописи, составленной в среде уездных служилых людей в 30-х годах XVII в. Когда Борис Годунов во второй раз дал крестьянам «волю» и разрешил им выход, повествует летописец, он «скорил» городовых дворян и детей боярских, «и межу их учинилась междуусобная кровопролитие, и тяжбы о том меж ими велики зело стали, и от того у служилых людей поместья и вотчины оскудели и сами служилые люди стали в великой скудости и межу себя в ненависти». [16] Бельский летописец. — Полное собрание русских летописей, т. 34. М., 1978, с. 240.

Политика Годунова не удовлетворила феодально зависимое крестьянство и одновременно внесла раздор в ряды господствующих классов. Возобновление «выхода» пробудило среди закрепощенных крестьян надежду на то, что они смогут вернуть утраченную волю с помощью «доброго» царя. Запрет переходов в 1603 г. вызвал их глубокое разочарование. У мелких дворян, разоренных трехлетним голодом, были свои причины негодовать на «земскую» выборную династию. Политика восстановления Юрьева дня грубо попирала их материальные интересы. Столкновения из-за крестьян грозили расколоть низшее дворянство, составлявшее самую многочисленную прослойку господствующего класса.

Недовольство уездных детей боярских явилось одним из важных факторов кризиса, приведшего к гражданской войне в России в начале XVII в.

Своеобразие классовой структуры в конце XVI — начале XVII в. заключалось в том, что процесс формирования феодального сословия носил незавершенный характер. Превращение сословных барьеров в непроницаемую скорлупу было еще делом будущего, а пока же низшее поместное дворянство плотно смыкалось с некоторыми другими служилыми группами, включая несвободных военных послужильцев. В период образования единого государства масса «слуг под дворским», обитавшая на великокняжеском дворе в невольном (холопском) состоянии, влилась в состав феодального дворянства. Фонды конфискованных боярских земель, составившие основу поместной системы, не соответствовали численности московских служилых людей, получивших право на поместье. Ввиду этого власти стали наделять поместьями не только великокняжеских послужильцев, но и «боярских людей» — боевых холопов из распущенных боярских свит. Позже, в связи с составлением родословцев, дворяне были записаны в Бархатную книгу, а помещики из боярских холопов — в Поганую книгу.

В XVI в. наблюдалось повсеместное расширение фондов поместной земли. Но рост численности служилого сословия обгонял рост земельного фонда. Дворянские семьи разрастались, поместья дробились, и государство не успевало обеспечить всех «новиков» (так называли молодых детей боярских, начинавших службу) обработанными и населенными землями. В пору «великого разорения» 70–80-х годов XVI в. усилился процесс деклассирования феодальных землевладельцев. Множество мелких помещиков лишились своих земель и доходов. Для разоренного сына боярского, как и для «новика», не имевшего ни поместья, ни оружия, ни коня, единственной возможностью сохранить свою принадлежность к военному сословию оставалась служба в феодальной свите. Проведя реформу службы и обязав землевладельцев выставлять вооруженного всадника с каждых 100 четв. земли, власти вскоре узаконили практику поступления беспоместных служилых людей на «частную» военную службу в качестве кабальных слуг. Указ 1558 г. подтверждал законность всех служилых кабал на сыновей детей боярских старше 15 лет, не несших царской службы. [1] ПРП, вып. IV, с. 515. С помощью подобных мер казна пыталась переложить на состоятельных землевладельцев расходы по снаряжению в поход безземельных детей боярских, не имевших средств, чтобы подняться на государеву службу. Казенные расходы при этом резко сокращались. Помимо земельного обеспечения дворянин получал от казны не менее 5–6 руб. денежного жалованья. На боевого холопа казна выдавала его господину 1–2 руб. [2] Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России. Л., 1969, с. 397; Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960, с. 438.

В среднем сумма долга кабального редко превышала 5–6 руб. Кабальные слуги из детей боярских могли получить более крупные суммы. Судебник 1550 г. воспретил составлять служилые кабалы на сумму свыше 15 руб. Комментируя Судебник, Б. А. Романов писал, что 15-рублевый максимум был введен, чтобы облегчить детям боярским дело вербовки военных холопов. По мнёнию Б. А. Романова, вербовке подлежали неустойчивые элементы из среды дворян — помещиков, вероятнее всего, из дворянской молодежи и «из забракованных при царском верстании переростков — сыновей детей боярских». [3] Романов Б. А. К вопросу о 15-рублевом максимуме в служилых кабалах XVI в. — Истории, записки, т. 52, с. 332–336.

И. И. Смирнов и А. А. Зимин не согласились с точкой зрения Б. А. Романова. И. И. Смирнов считал, что кабальный максимум, как и любая другая сумма долга в кабале, подразумевала «феодально зависимого работника, закрепощенного через кабалу». [4] Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства 30–50-х гг. XVI в. Л., 1958, с. 384; Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного, с. 356. Однако В. М. Панеях и Ю. Г. Алексеев подтвердили наблюдение Б. А. Романова. Дворянство, отметил В. М. Панеях, не было единственным источником вербовки военных слуг, но среди последних «наверняка было весьма немалое количество именно детей боярских». [5] Панеях В. М. Кабальное холопство на Руси в XVI в. Л., 1967, -с. 77. — По подсчетам Ю. Г. Алексеева, сумма 15-рублевого максимума включала цену вооружения и коня боевого слуги, а также необходимого провианта и фуража ( Алексеев Ю. Г. Пятнадцатирублевый максимум по служилой кабале, служба с земли и феодальная рента. — В кн.: Исследования по социально-политической истории России. Л., 1971, с. 113–114.). Спрос на военных слуг, по мнению В. М. Панеяха, начал спадать после окончания Ливонской войны. Если в середине XVI в. положение мелких служилых людей еще не определилось, то к концу века, «после опричнины, мелкие и средние служилые люди обрели уже определенный социальный стандарт и в этот период исчезают основания искать сколько нибудь значительное число их представителей среди вновь закабаленных». [6] Панеях В. М. Кабальное холопство, с. 73.