Руслан Скрынников - Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века

Сигизмунд III согласился предоставить самозванцу помощь на определенных условиях, зафиксированных в письменных «кондициях». «Кондиции» обнаруживали всю лживость рассуждений короля о «русской угрозе», все лицемерие мирных заверений, адресованных Борису Годунову. [42] Флоря Б. Н. Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в., с. 196–197. С помощью «кондиций» Сигизмунд III рассчитывал перекроить русские границы и добиться от России значительных территориальных уступок, а кроме того, получить от Москвы военную помощь для овладения шведской короной и создать благоприятные условия для подчинения Московии католической религии. [43] Кондиции царевичу от. короля Сигизмунда. — Старина и Новизна, кн. 14, с. 443–444.

В глазах короля особое значение имели цели завоевания Швеции. Как доносил в Рим нунций Рангони, претендент взял на себя обязательство предоставить Сигизмунду III войска для борьбы со шведами. В случае необходимости «царевич» должен был лично повести войска на Стокгольм. [44] Пирлинг П. Дмитрий Самозванец, с. 98.

Позже в инструкции польскому послу в Риме королевские чиновники дали подробные разъяснения по поводу истинных планов Сигизмунда III на востоке. Согласно инструкции, посол должен был напомнить в Риме о том, что в свое время Ватикан выделил огромные пособия королю Баторию, намеревавшемуся покорить Московию, а потом это намерение было снова принято пресветлейшим королем Сигизмундом III «по другому случаю (в связи с появлением Лжедмитрия I. — Р.С. ), который, можно сказать, был дан свыше, и тем с большим жаром, что, кроме других величайших выгод для всего христианства, которые могут быть от покорения Московии, он (король. — Р.С. ) предвидит отсюда отчасти возможность возвратить королевство Швецию не столько под свою власть, сколько во власть сего святого апостольского престола». [45] Акты времени междуцарствия (1610–1613 гг.) / Под ред. С. К. Богоявленского, И. С. Рябинина. М., 1915, с. 188.

Перспективы победы католической контрреформации в Швеции и насаждения католичества в Московии встретили понимание в католических кругах Кракова и Рима. 9 (19) марта 1604 г. папский нунций Рангони имел длительную беседу с Отрепьевым. [46] Пирлинг П. Дмитрий Самозванец, с. 101. Воспользовавшись поддержкой Рангони и иезуитов, Ю. Мнишек и краковский воевода Н. Зебжидовский быстро завершили дело обращения самозванца в католическую веру.

Противодействие Замойского, самого влиятельного из польских политиков поставило в трудное положение покровителей самозванца. Весной 1604 г. Юрий Мнишек засыпал Замойского градом писем добиваясь его поддержки. Некоторые из посланий были составлены за подписью «царевича». [47] Записки С. Жолкевского, прилож., с. 10–24. Владелец Самбора откровенно пытался прельстить гетмана выгодами, которые ему сулило участие в интриге. «Царевич, — писал Мнишек, — богобоязненный (письмо было написано после обращения Отрепьева в католичество. — Р.С. ), легко соглашающийся на то, что ему разумно указывают, склонный к заключению всяких договоров и трактатов…» [48] Там же, с. 16.

Тайный договор, подписанный самозванцем в Самборе 2(12) июня 1604 г., вполне раскрывает смысл слов Мнишка. В силу королевских «кондиций» самозванец обязался уступить короне Чернигово-Северскую землю. Обязательство было затем подтверждено особым договором о передаче короне и Речи Посполитой шести городов (очевидно, Чернигова, Новгорода-Северского, Путивля и др.) в княжестве Северском, «со всем, что к оным принадлежит». [49] СГГД, ч. 2, с. 166.

Однако еще раньше, как можно догадаться, Отрепьев обещал передать Северскую землю Юрию Мнишку. [50] «То мы ему (Мнишку. — Р.С. ) обещаем и ручаем и что уже мы одинажды присягою подтвердили, то ныне ни в чем неотменно и ненарушимо подтверждаем» (СГГД, ч. 2, с. 166). Оказавшись в трудном положении, Отрепьев решил любой ценой удовлетворить обоих своих покровителей. Было выработано соглашение о разделе Северской земли между королем и Мнишком. Раздел повлек за собой новое «соглашение». Беглый монах согласился передать Мнишку в виде компенсации за северские города Смоленскую землю. Тогда Сигизмунд III в нарушение «кондиции» потребовал себе половцну Смоленской земли.

Поскольку Мнишек находился ближе к самозванцу, чем король, он мог удовлетворить свою алчность в полной мере и должен был получить большую добычу при грядущем разделе России. «Царевич» подписал грамоту о передаче Мнишку и его наследникам на вечные времена Северской земли (без шести городов), Смоленской земли (включая «самый замок с городом Смоленском и со всем, что к половине онаго принадлежит»), а также смежных земель «из другова государства, близь Смоленской земли, еще много городов, городков, замков». [51] Там же. На какие именно города претендовал еще Мнишек, неясно. Как видно, он старался компенсировать себе «уступленную» королю половину Смоленщины.

Одним из пунктов «кондиции» Сигизмунда III был брак самозванца. Речь шла не столько о позволении, сколько об обязательстве Лжедмитрия жениться на подданной короля. «Позволяем ему жениться в наших государствах, чтобы с королевой (так Сигизмунд III в привычных для него словах назвал будущую московскую царицу. — Р.С. ) на то дал присягу». [52] Старина и Новизна, кн. XIV, с. 444. Отрепьев под присягой обязался жениться на подданной короля. Имя Марины Мнишек не было названо в «Кондициях». Но именно королевское повеление определило всю дальнейшую судьбу Марины. По возвращении в Самбор Мнишек без помех довел дело до конца. Под страхом проклятия Отрепьев обещал жениться на панне Марине: «А не женюся, — значилось в его записи, — яз проклятство на себя даю».

Условия брачного контракта сводились к следующему. Самозванец обязался выплатить Мнишку миллион польских злотых из московской казны на уплату долгов и переезд в Москву. Марина в качестве царицы должна была получить на правах удельного княжества Новгородскую и Псковскую землю с думными людьми, дворянами, духовенством, с пригородами и селами, со всеми доходами. [53] Запись Лжедмитрия I от 25 мая 1604 г. — СГГД, ч. 2, с. 161

Самозванец торжественно обещал Мнишкам, что Новгород и Псков фактически будут выведены из под управления Москвы. «А мне, — значилось в документе, — в тех обоих государствах в Новгороде и во Пскове, ничем не владети и в них ни во что не вступаться». [54] Там же, с. 161–162. Удел закреплялся за Мариной «в веки». Царица получала право «приказати наместником своим (читай родне. — Р.С. ) владети ими (Новгородом и Псковом. — Р.С. ) и судити», давать поместия и вотчины своим служилым людям с правом купли и продажи земли, строить римские монастыри и костелы, самой без помех исповедовать католическую веру.