Руслан Скрынников - Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века

Коронация Отрепьева состоялась через три дня после прибытия в Москву вдовы Грозного. Царский дворец был разукрашен, а путь через площадь из дворца в Успенский и далее в Архангельский собор устлан затканным золотом бархатом. Оказавшись в Успенском соборе подле алтаря, Отрепьев допустил отступление от ритуала. Он повторил затверженную речь о своем чудесном спасении. Патриарх Игнатий одел на голову самозванца венец Ивана Грозного, бояре поднесли скипетр и державу. [155] Дмитриевский А. Архиепископ елассонский Арсений, с. 104.

Отрепьев старался внушить всем мысль, что его венчание означает возрождение законной династии. Поэтому он приказал короновать себя дважды: один раз в Успенском соборе, а другой — у гробов «предков» в Архангельском соборе. Облобызав надгробия всех великих князей, самозванец вышел в придел, где находились могилы Ивана IV и Федора. Там его ждал архиепископ Архангельского собора грек Арсений. Он возложил на голову Лжедмитрия шапку Мономаха. [156] Маржарет Я. Записки, с. 197; Масса И. Краткое известие, с. 113. По выходе из собора бояре осыпали нового государя золотыми монетами.

Коронация Лжедмитрия не могла быть осуществлена без согласия Боярской думы. Это согласие, по-видимому, было связано с рядом условий. Бояре стремились к тому, чтобы как можно скорее вернуться к традиционным методам управления страной. Главной помехой на пути к этому были повстанческие отряды и наемные роты, приведенные самозванцем в Москву. Пока чужеземные солдаты и воры-казаки охраняли царскую особу и несли караулы в Кремле, бояре не чувствовали себя в безопасности.

Отрепьев долго не решался расстаться со своей наемной гвардией. Но обстоятельства оказались сильнее его. Ставки на наемных солдат стояли в Западной Европе на весьма высоком уровне. Гусарам и жолнерам надо было платить полновесной монетой. Однако золота в царской казне было немного.

Принимая на службу иноземцев, русское правительство спешило наделить их поместьями. Этот традиционный для России способ обеспечения служилых людей оказался неприемлемым для наемных отрядов, вступивших в Москву с самозванцем. Ветераны московского похода считали себя хозяевами положения и желали сами диктовать условия.

Со своей стороны, бояре были весьма далеки от того, чтобы предлагать полякам поместья за службу. Они желали как можно быстрее расформировать наемные роты и выпроводить их за рубеж.

Лжедмитрий осыпал своих ротмистров щедрыми милостями. Некоторым из них он пожаловал русское дворянство. Ветеран московского похода Станислав Борша именовал себя «ротмистром и дворянином великого князя московского Дмитрия Ивановича». [157] Борша С. История Московская, с. 402. Дворянский титул однако не сделал Боршу московским землевладельцем. Не желая раздражать русскую знать и дворянство, Отрепьев отказался от мысли о пожаловании вотчин и поместий своим польским соратникам.

Иноземные наемные войска не раз проявляли свою ненадежность в критической обстановке. Солдаты грозили «царьку» расправой, когда он не мог заплатить им за службу. В Москве Лжедмитрий, располагая достаточной казной, казалось бы имел возможность превратить приведенные роты в свою придворную гвардию. На самом же деле набранный в Польше сброд очень мало подходил к отведенной ему роли.

Ветеран похода Ян Бучинский, которого трудно заподозрить в предвзятости, живо описал времяпрепровождения своих сотоварищей в Москве. У кого прежде не было и двух челядинцев, набрали себе больше десятка, разодели их в камчатое платье, пропивали и проигрывали полученные деньги. [158] Письмо Я. Бучинского Лжедмитрию I. Январь 1606 г. — СГГД, ч. 2, с. 259–260.

В Польше наемники, собравшиеся под знамена самозванца во Львове, не щадили подданых своего короля, чинили грабежи и насилия. Вступив в Москву в качестве победителей, они обращались с москвичами совершенно так же. Но то, что терпели львовские мещане, не оставалось безнаказанным в русской столице.

Прошло два месяца с тех пор, как москвичи с оружием в руках поднялись против правительства Годунова. В ходе восстания народ осознал свою силу. Дух возмущения продолжал витать над столицей. Поводов к столкновениям между «рыцарством» и москвичами было более чем достаточно. Негодование населения достигло критической точки и в любой момент могло привести к новым волнениям. Вскоре после коронации Лжедмитрия произошел инцидент, который привел к настоящему взрыву.

Московские власти арестовали шляхтича Липского. В глазах других наемников его преступление было «маловажным». Но суд следовал действующим в государстве законам и вынес решение подвергнуть шляхтича торговой казни.

Липского вывели на улицу и стали бить батогами. Наемники бросились на выручку к своему товарищу и пустили в ход оружие. Толпа москвичей устремилась на помощь приставам. Началась драка, которая вскоре переросла в побоище. «В этой свалке, — писал участник драки С. Борша, — многие легли на месте и очень многие были ранены». [159] Борша С. История Московская, с. 400. Хорошо вооруженные наемники поначалу без труда потеснили толпу, но затем им пришлось укрыться в своих казармах на Посольском дворе.

Весть о кровопролитии подняла на ноги всю Москву. Борша утверждал, что на прилегающих улицах собралось несколько десятков тысяч москвичей, угрожавших «рыцарству» расправой. [160] Там же, с. 401. Лжедмитрий знал, как трудно справиться с разбушевавшейся народной стихией. К тому же дело происходило тотчас после коронации, и царь избегал всего, что грозило подорвать его популярность в столице. Московичи считали «Дмитрия» своим добрым царем, и тот должен был считаться с народными настроениями.

Отрепьев не осмелился открыто взять под защиту свою наемную гвардию. Слишком много москвичей было убито, еще, больше ранено. Узнав о происшедшем, царь велел объявить по всей Москве приказ о выдаче и наказании шляхтичей, виновных в избиении народа.

Царский указ вызвал ликование среди москвичей. Лжедмитрий объявил, что пришлет к Посольскому двору пушки и снесет двор со всеми наемниками, если те откажутся выполнить его приказ. Обращение царя носило демагогический характер. Отрепьеву надо было удержать москвичей от штурма Посольского двора и предотвратить восстание в столице.

Лжедмитрий вовсе не собирался выполнять свои угрозы по адресу гвардии. Более того, он тут же прислал к наемникам доверенных лиц и просил, «пусть они окажут повиновение для того, чтобы успокоить русских». [161] Борша С. История Московская, стб. 401. Лжедмитрий гарантировал солдатам, что им не будет сделано ничего дурного, хотя они и совершили кровавое преступление.