Леонид Млечин - КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

Нами Микоян, невестка Анастаса Ивановича, после войны жила в Кремле, где все еще находились квартиры руководителей страны. Там же обитала и вдова Дзержинского — Софья Сигизмундовна, «суховатая, строгая, подтянутая». Она регулярно ходила на партийные собрания в организацию, которая включала неработающих членов семей, а также сотрудников прачечной и горничных с воинскими званиями (все они были сотрудниками госбезопасности). «Была Софья Сигизмундовна уже пожилой, но энергичной. Рассказывала о дореволюционном прошлом, — вспоминает Нами Микоян. — Она строго, нравоучительно излагала свои мысли о том, что девушку с юности нужно учить домашнему хозяйству, труду…»

Дзержинский был человеком больным. Его здоровье было подорвано тюрьмой и каторгой. В последние годы жизни его постоянно наблюдали врачи. Он жил на даче рядом со своим заместителем Менжинским. Они вместе ездили на курорты в Крым, в Кисловодск. От обильной еды Дзержинский даже как-то располнел и обрюзг.

Советская власть организовала своим вождям усиленное питание.

14 июня 1920 года Малый Совнарком утвердил «совнаркомовский паек». Ответственным работникам ЦК полагалось на месяц (в фунтах, один фунт — четыреста граммов): сахара — 4, муки ржаной — 20, мяса — 12, сыра или ветчины — 4. Два куска мыла, 500 папирос и 10 коробков спичек. Наркомам и членам политбюро давали больше. Ленину и Троцкому, скажем, полагалась красная и черная икра. Сталину не полагалась. Он это запомнил…

В последующие годы пайки для руководящего состава все увеличивались и увеличивались. Но переедание тоже вредно, тем более для таких тяжелых сердечников, как Дзержинский.

Сохранилась короткая переписка Куйбышева и Рыкова о Дзержинском (она датируется июлем 1926 года, жить Феликсу Эдмундовичу оставалось совсем немного).

Дзержинский написал Рыкову письмо с просьбой освободить его от руководства ВСНХ. Тогда Куйбышев предложил, что он уступит Дзержинскому свое место наркома рабоче-крестьянской инспекции: «Инициативы у него много и значительно больше, чем у меня… Дело с ним настолько серьезно (ведь он в последнем слове прямо намекал на самоубийство), что соображения о моей амбиции должны отойти на задний план».

Рыков предложил другой вариант: «А что, если его назначить председателем Совета Труда и Обороны и возобновить опыт двух правительств?»

Куйбышев не согласился: «Это исключено. Система двух правительств должна быть похоронена навсегда. Не говоря уже о том, что для руководителя СТО не годится ни нервная система Феликса, ни его импрессионизм. У него много инициативности, но нет черт руководителя (системы в работе, постоянного осязания всей сложности явлений и их взаимоотношений, точного чутья к последствиям той или другой меры и т. д.!). В ВСНХ преимущества инициативности еще могут перевешивать недостатки Феликса как руководителя, но в СТО это уже не выйдет».

Рыков тревожно заключил: «Я боюсь, что его нервность и экспансивность без какого-либо крупного шага может довести до беды».

Феликсу Эдмундовичу стало плохо на пленуме ЦК 20 июля 1926 года, где он, выступая против наркома Каменева и оппозиции в защиту деревни и крестьянина, доказывал, что крестьянство грабить нельзя.

Разногласия между Каменевым и Дзержинским имели принципиальный характер. Каменев упрекал Дзержинского в том, что он делает уклон в сторону стихии рынка. Дзержинский же стремился регулировать рынок, но как! Завалить рынок товарами, манипулировать запасами, чтобы диктовать низкие цены. А Каменев считал, что рынком надо просто командовать.

Любопытно, что глава карательного органа спокойно относился к самому факту существования политической оппозиции. Он спорил с оппозиционерами по экономическим вопросам. В частности, его серьезно беспокоили их антикрестьянские воззрения. Но никаких административных мер против своих оппонентов он не принимал.

Его терпимость к подобным людям подтверждается и тем фактом, что у него в ВСНХ работал уже свергнутый с вершины власти, но все еще популярный Троцкий в роли начальника научно-технического отдела. И Дзержинский не затевал против него никаких козней. По-настоящему ОГПУ возьмется за Троцкого лишь на следующий год после смерти Дзержинского.

Троцкий на пленуме ЦК в 1927 году очень точно откликнулся на слова Сталина насчет того, что надо вымести оппозицию из партии: «Как метлы коснется, вы в своей тарелке. Еще бляху вам и метлу, вот и вся ваша платформа полностью».

Дзержинский говорил Каменеву: «Вы удивляетесь, что крестьянин не хочет продавать хлеб, и считаете, что в наших трудностях виноват кулак. А беда в том, что крестьянин не может купить товары, цены на которые слишком высоки. Чтобы забрать хлеб, придется вернуться к старым временам, то есть насадить помещиков».

Дзержинский еще не знал, что вскоре Сталин ограбит деревню, хлеб заберут, а умелых и работящих крестьян погонят в Сибирь. Рынок исчезнет, товарное хозяйство развалится. Страна перейдет к: административной системе управления экономикой, что вызовет необходимость создания множества отраслевых наркоматов. Но чем больше управленцев, тем меньше товаров. Все необходимое становится дефицитом.

Впрочем, распределение дефицитных товаров — это система, весьма удобная некоторым слоям общества и тем, кто распределяет, и тем, кому дефицит достается.

Но вернемся к пленуму 1926 года. Придя после него к себе домой, Дзержинский упал. Вызвали врача. Тот сделал укол камфары. Но это уже не помогло. Дзержинский умер, когда ему еще не было и сорока девяти лет.

Отто Лацис сказал мне полусерьезно-полушутя:

— Если предложат поставить памятник Дзержинскому на Варварке, где когда-то находился Высший совет народного хозяйства, я обеими руками проголосую «за». Он это заслужил. Если захотят восстанавливать на Лубянке, пойду сносить…

В 1920 году, когда Красная армия надеялась разгромить польскую армию и войти в Варшаву, Ленин уже прикинул состав будущего польского правительства, включив в него первым номером Дзержинского.

В 1939-м нечто подобное сделает Сталин, начав войну с Финляндией. Нападение на Финляндию вызвало осуждение во всем мире. Нужно было какое-то пропагандистское прикрытие. И в советских газетах появилось сообщение о создании в финском городе Териоки, куда вошла Красная армия, правительства Финляндской Демократической Республики, которое, мол, приветствовало наступление советских войск.

2 декабря 1939 года в газетах было опубликовано новое сообщение: нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов подписал договор о взаимопомощи и дружбе с Отто Вильгельмовичем Куусиненом, возглавлявшим правительство и одновременно исполнявшим обязанности министра иностранных дел Финляндской Демократической Республики. Однако в действительности никакой такой республики не существовало, сам же Куусинен был секретарем исполкома Коминтерна.